Наконец, после всего произошедшего, наложена повязка. «Замполит,
сколько там мочи с меня накапало?»
«А кто его знает – банка полная и лужа на полу… Да мы
помоем!»
«А времени сколько прошло?»
«Кто его знает. Долго возились, а время мы что-то и не
засекали…»
«Да-а, бригада у меня подобралась. Ладно – вытащите мне катетер,
пора перебраться из операционной в каюту-изолятор.»
Напоследок Гюлметов засадил десять миллиграмм морфина прямо в
капельницу, со словами, что работа работой, но надо и отдохнуть.
Затем быстро докапал остатки и приказал сменить банку на обычный
физраствор. В физраствор опять дали антибиотик и пустили очень
редкими каплями, а глаза доктора заблестели, и по телу разлилась
приятная истома. Боль и сомнения отступили на второй план. Хотелось
покоя и уюта. Подали носилки и множество сильных рук бережно сняло
расслабленное тело со стола и потащило в изолятор. Гюлметов
пошутил, что сегодня он порядок нарушает и протокол операции писать
не будет. Похоже, никто его шутку не понял. Через десять минут
доктор спал странным сном с сюрреалистически яркими
сновидениями.
На утро (если такое деление времени применимо к подводным лодкам
в автономном походе) температура была 38. Рядом на стуле дремал
офицер-акустик свободной смены. Стало понятно, что в сиделки к
доктору-герою рвутся многие. Гюлметов негромко позвал спящего:
«Шкет, ты мне утку не подашь? Боюсь, что швы хреновые, разойдутся.
На постельке хочу дней пять полежать.» Акустик подскочил как
ужаленный и стал подкладывать утку. Оправившись, доктор попросил
новую банку физраствора и еще раз засадил туда антибиотик. Тут в
дверь постучали – это был капраз, командир ракетоносца собственной
персоной.
«Ну, здравствуй, док. А ты, капитан – мужик. Придем домой,
проси, что хочешь – на любую учебу отправлю. Сам по штабам
хлопотать буду. Эх, жалко такого хлопца терять – но уж если ты себя
смог прооперировать, то уж других… Ты – хирург!»
«Спасибо, товарищ капитан. Спасибо за доверие!» Потом они еще
поболтали с полчаса в основном на околомедицинские темы и шеф
собрался уходить. Тут из под одеяла Гюлметова раздался
нелицеприятный громкий пердёж и каюта быстро наполнилась
«ароматом». Капраз сконфузился, а Гюлметов закричал «Ура! Это моя
самая приятная музыка на сегодня! Газы отошли – кишечник работает.
Уж не буду извинятся.» Капраз улыбнулся, опять пожал доктору руку и
вышел из благоухающей каюты.