Вздрагиваю и стискиваю пальцы в кулаки.
Сама не замечаю, как издаю тихое шипение.
Вот-вот кинусь на него с кулаками.
— Убери руки. Не трогай меня! Что ты меня вечно лапаешь?
Передергиваю плечами, чтобы сбросить его руки, и в запале поворачиваюсь к нему лицом. Хотя лучше мне этого не делать.
Когда сталкиваюсь с озорным взглядом и уже ставшей привычной усмешкой, моя растерянность достигает пика. Хочется взвыть. Я начинаю терять лицо. Мускул на щеке подрагивает, и мою идеальную улыбку начинает перекашивать. Да даже взгляд, я уверена, становится не таким едким, как бы мне хотелось.
Играть стервозную леди без чувств все сложнее. Потому как играть вот в такую дамочку на протяжении пары часов не составляет труда, но когда впереди еще вся ночь…
Знаю, что он специально все это делает. Издевается и получает от этого какое-то садистское удовольствие.
— Конкретно до тебя я не дотронулся.
Марк делает еще один шаг и оказывается запредельно близко. Без стеснений тянет бегунок молнии на моем платье вниз. И кто только придумал делать эту чертову змейку спереди?
Это становится последней каплей.
Я заношу ладонь в воздухе и почти сразу слышу хлопок.
Валиев смотрит на меня убийственно. Касается пальцами своей краснеющей щеки, но не отступает. Только взгляд становится еще темнее.
Своей агрессией я не смогла выторговать для себя и пять сантиметров пространства. Личного пространства, в которое он нагло вторгся.
Я готова выколоть ему глаза, а он… он лишь ухмыляется. Нагло оскаливается, устремляя темный взгляд своих проклятых глаз к моим губам.
Начинается какой-то обратный отсчет.
Десять, девять…
Снова прилипаю спиной к стенке, трусливо выторговывая для себя еще немного места.
Ладонь горит огнем. Я ударила его по лицу. За дело. За наглость.
Никогда в жизни я никого не била. И вообще считала, что это глупые методы от нехватки ума и аргументов. А здесь… здесь мне самой не хватило аргументов поставить его на место словесно, да так, чтобы…
Чтобы что?
Перед глазами все превращается в сплошное нечеткое пятно. Лицо Марка сливается с пространством комнаты, а его голос я слышу через призму шума собственной крови.
— Могу поделиться, — теперь мужской бас звучит отдаленно.
Я едва успеваю поймать подушку, которой он в меня запустил.
Пока я провалилась в прострацию, Валиев не только не сократил расстояние между нами, он, наоборот, его увеличил. Стоит себе у кровати в своих расстегнутых джинсах, а мне… мне хочется отсюда сбежать.