Хочу. Очень хочу. Потому что эти вечные посиделки в баре, сальные шуточки и тупые разговоры стоят мне поперек горла.
Впрочем, я и есть дура. То что сегодня произошло…слова Максима - они слишком сильно резанули по сердцу. Он на полном серьезе предлагал мне просить у Марка деньги.
— Что, Максим?
Если до этого я повышала голос, то сейчас спрашиваю спокойно.
— У тебя эти дни, да?
Раздражение застывает на моем лице маской, но вместе с ним приходит внутреннее успокоение. Становится просто все равно. Насколько же это тупо — вечно списывать мое настроение либо на ПМС, либо на КД.
— Да, — киваю в такт своим словам.
— Давай завтра в кино сходим или в парк?
— Посмотрим.
Где-то на заднем фоне слышатся мужские голоса. Кажется, друзья Одинцова торопятся.
— Иди, тебя там ждут.
— Все же нормально, Ева?
— Да. Хорошо повеселиться.
— Да какое веселье? Наши опять сольют все.
На этом наш разговор обрывается. Одинцов шепчет мне: «Целую» — и сбрасывает вызов.
Еще минут десять я лежу в темной комнате и гляжу в сетку второго яруса кровати.
Наверное, это даже хорошо, что все ушли. Можно сделать попкорн в соседской микроволновке, включить сериал и провести этот вечер, полностью абстрагируясь от жизни. И у меня это даже практически получается. Правда, вся эта идиллия длится ровно до маминого звонка.
Ее взволнованный голос вновь заставляет напрячься.
— Ева, где Савва?
— В комнате у себя…
— Я ему звонила уже раз десять, а он трубку не берет.
— Может, спит, мам.
— А если нет? Ты его видела сегодня?
— Конечно видела, днем к нему заходила, он собирался всю ночь играть в компьютер. Но почему трубку-то не берет?
— Может, из комнаты вышел, телефон оставил.
— Сходи посмотри, что-то я переживаю.
Очень хочется возразить, но я, как примерная дочь, только и могу, что закатить глаза. Такой микропротест, о котором кроме меня никто не узнает.
Прошлые три года жизни в общаге нравились мне куда больше, потому что мой брат учился в школе и жил в родном городе под присмотром мамы и папы. Теперь же на меня возложили обязанности старшей сестры — присматривать за братом.
Будто ему пять лет…
Побурчав что-то нечленораздельное, я все же иду в другой конец коридора. Толкаю изрисованную черным маркером дверь, которая оказывается закрыта.
Несколько раз ударяю по деревяшке кулаком и, чуть помедлив, подключаю ногу.