Я повел рукой над накрытым
столом.
— Свидание — это громкое слово, я
всего лишь предлагаю разделить со мной ужин.
За все приходится платить. В том
числе и за то, что Герасимов поднимет все связи, лишь бы найти для
меня документы по прошлой войне. Да, сведения оказались далеко не
полными, однако слово нужно держать.
— Ужин — это хорошо, — с явным
облегчением выдохнула Мирослава Анатольевна.
Сама она не принадлежала к той части
девиц, которые рвались ко мне если не под венец, так хотя бы в
постель. Однако ее отец всерьез рассчитывал породниться. А потому
каждый раз делал намеки, подстраивал встречи.
Ну, или как сейчас, предлагал нам
провести время вместе.
Я помог Мирославе Анатольевне сесть и
вернулся на свое место. Рядом мгновенно оказался администратор,
принявшийся рассказывать о приготовленном для нас угощении.
Я молчал, наблюдая за тем, как дочь
Герасимова кивает в такт озвученным названиям блюд. Сам я, конечно,
гедонист, однако высокая кухня не для меня. Большую часть слов я
даже понять не пытался. А вот Мирослава Анатольевна, похоже,
разбиралась.
Наконец, нас оставили наедине.
— Вина? — предложил я, указывая на
стоящую в ведерке со льдом бутылку.
— Будьте так любезны, — улыбнулась
девица.
Пока я наполнял ее бокал, Мирослава
Анатольевна вздохнула несколько раз.
— Иван Владимирович, скажите честно,
зачем вам это все?
Она обвела выразительным взглядом
стол с закусками.
— Я обещал вашему отцу, — легко пожал
плечами я.
— А я думала, вы не поддерживаете
рабовладельческий строй, — приподняла брови Герасимова.
Я улыбнулся в ответ, ставя перед ней
бокал.
— Знаете, Мирослава Анатольевна, —
заговорил я, плеснув и себе в фужер, — я ведь тоже заметил, что вы
не особо любите выходить в свет. Я в последнее время появляюсь там
очень часто, слышу, о чем говорят люди.
Она в ответ хмыкнула.
— Сейчас я почти слышу голос своего
отца, Иван Владимирович.
— У меня нет цели читать вам нотации,
Мирослава Анатольевна, — покачал головой я. — Я поднял эту тему,
чтобы сказать, что прекрасно понимаю: благородное общество может
вызывать самые разные эмоции. Будь у меня выбор, я бы и сам не
появлялся в некоторых местах.
— Но вы все равно туда ходите, —
кивнула Герасимова.
— Как говорили древние люди,
положение обязывает, — развел руками я. — Однако я полагаю, что у
вас все же имеется некий круг общения, в котором вам комфортно. И я
уверен, что в него вошли самые достойные, на ваш взгляд, люди. Мне
почему-то кажется, что вы не сидите целыми днями в библиотеке,
корпя над старинными трактами о военном ремесле и тактике малых
групп.