– По долгу службы, моя королева.
Селена послала ей ответную
улыбку:
– Я категорически заявила Луне, что
официальное объявление будет сделано не раньше полудня. Хочу еще
немного побыть с малышкой… без всей этой придворной суеты.
Плутон понимающе вздохнула.
Фанатичная преданность Первой фрейлины протоколу дворцового этикета
была всем известна и вызывала суеверный ужас даже у несгибаемой
воительницы Урана. Непреклонность «Ее пушистого превосходительства»
(как шепотом именовали Луну сейлор-воины) наводила непосвященных на
крамольную мысль: и кто тут, спрашивается, королева?..
Тут Плутон резко оборвала свои
мысли, вспомнив о цели визита. Она устремила на Селену свои темные,
как изначальная бездна, глаза:
– Итак… это произошло?
Та ответила ей прямым и ясным
взглядом, в котором притаилась древняя печаль.
– Да, Пеллар. Я слишком долго
мечтала о моей малышке, чтобы не согласиться на все условия
Хроноса.
– Но цена, Селена!..
– Ничтожно малая, Пеллар, – королева
прижалась щекой к головке младенца. – Ничтожно малая цена за это
чудо.
Страж Времени тяжело вздохнула и,
чуть помедлив, бесшумно опустилась на пол возле королевского
кресла. Сегодня на ней не было официальной формы, и ее фигура,
закутанная во что-то мягкое, полупрозрачное и графитово-серое,
напоминала заплутавшую ночную тень.
– Можно на нее посмотреть? – тихо
спросила она.
Селена улыбнулась и бережно вложила
в руки воительницы Плутона сопящий кружевной сверток. Та
нерешительно отвела рукой тонкую кипенно-белую ткань, осторожно,
едва касаясь, погладила мягкие золотистые прядки на макушке.
– Такая крошечная, – ее голос
дрогнул, утратив обычную бесстрастность. – Такая крошечная… и такая
теплая.
Она восхищенно провела пальцем по
шелковистой щечке. Малышка зачмокала и сонно подняла ресницы.
Плутон резко вздохнула и
замерла.
Никогда и нигде не видела она таких
глаз. И дело было не в том, что у них был редчайший оттенок
голубизны. И не в том, что они были невозможно глубокими и чистыми
– слишком глубокими и чистыми для создания этого мира.
Это не были глаза младенца. Это были
глаза невообразимо древнего существа – более древнего, чем вся
Система, а может и вся Вселенная. И при этом – вечно юного.
В этих улыбчивых глазах плескался
теплый свет, который – Плутон поняла это и содрогнулась – шел из
совершенно другого мира. Из мира Вечности. Их взгляд без особых
усилий проникал до самой сердцевины души, срывая все ее покровы и
взламывая тысячелетнюю ледяную броню.