— Но ведь можно жить для себя,— напряженно поглаживая лоб, проговорил Аркадий, и сам понимая, как это неубедительно звучит. Лучше бы он раньше прямо сказал ей, что не хочет детей.
«Мерзкое дежавю…»— Ульяна уронила плечи, понимая, что сейчас просто стучит в закрытую дверь, и даже не в дверь, а в стену, за которой тонны лжи и беспросветный эгоизм. Так зачем она хочет туда попасть?
— Снова решаешь за меня?— уже с абсолютным пониманием безнадежности своего положения сказала она.
— Тебе не кажется, что всему свое время?— с раздражением дернул плечами тот.
— Да, и мое уже подошло,— согласилась Ульяна и шагнула навстречу ему.— Ты не волнуйся, я не хочу замуж за человека, который продолжает делать меня девочкой на побегушках.
— Что это значит?— возмущенно выпрямился Аркадий.
— Ты, кажется, коммерческий директор — современный, молодой, умнее меня будешь. Где двери, знаешь!— швырнула ему напоследок Ульяна и стремительно вышла из кухни.
— Ничего, успокоишься, поговорим,— хмыкнул Аркадий и тяжело вздохнул, предвидя, что следующую пару недель секса не будет, пока не вернет расположение Ульяны. А на носу аудит филиалов…
Входная дверь захлопнулась. Ульяна прижалась к стене у окна гостиной и, зажмурившись на несколько секунд, чтобы не заплакать, скороговоркой выдохнула:
— Все хорошо, все хорошо, все хорошо…
Обычно отпускало. Обидно, досадно, но с высоко поднятой головой она вновь поднималась и шла вперед. Но не сегодня…
Ульяна не выдержала и заплакала. И плакала не из-за Маслова, а потому что не понимала, как она к сорока годам пришла к такому: ни семьи, ни детей, ни реализованных желаний, а теперь и работы не станет. Осталось лишь ее хобби, призрачные клиенты, но сколько их — стабильности никакой.
С тяжелым осознанием предстоящих трудностей Ульяна обняла себя за локти и села на пол у батареи. Она никогда не жаловалась подругам, но сейчас не смогла вытерпеть пронизывающей боли в груди и написала Маше: «Я солгала: у меня все плохо! Меня отовсюду выгнали!»
«Кто?!»— тут же ответила та со смайлом с выпученными глазами.
«Я сама…»— горько вздохнула Ульяна и вытерла слезы, чтобы буквы на экране не расплывались.
«Я на встрече. Не могу говорить. Освобожусь через пару часов, наберу. Держись, казак, атаманом будешь!»
Ульяна покачала головой и сжала губы. На часах было десять вечера. Она знала, что еще больше расплачется в разговоре с Машей и потом не уснет, а за ночь успокоится, и завтра все будет иначе. Наверное…