– Так, моя жизнь была четвёртой,
сразу после Лекса, далее шёл Юртен, а твоя уже была шестой. Это мы
оба хорошо знаем и помним, да, Щит Терры?
– Попробуй забудь такое, – хмуро
ответил Алор, подняв взор в небо, которое слегка загораживал корень
дерева, торчащий прямо из горы, которая для него была словно
маленькой.
Седьмым был Торквемада, далее была
жизнь в теле мясника Дертона. Дертон оставаться не захотел, то было
довольно удивительно, но предсказуемо. Мордред понимал, что рано
или поздно это случится. Далеко не все, кто будет встречаться на их
пути, захотят остаться... здесь. Кто-то задержится дольше, кто-то
меньше, но рано или поздно всё закончится и уйдёт каждый.
Девятым был Леонард, простой раб с
громким именем. Он тоже не захотел остаться, ведь смысла в этом не
было. Он сделал всё, что захотел и в последней попытке обрести
свободу погиб. Он не смог отделиться и сохранить жизнь, но зато
умер не рабом, сделав то, что был должен.
Десятым был капитан Дрейк. Крайне
мутный тип, который очень не нравился Мордреду. Он был слишком...
слишком умным, вечно вынюхивал то и сё, какие-то свои планы строил.
Так ещё и нагло заявляться к Видару со своими идеями, пожеланиями,
планами. Он вроде и не претендовал на первое место, но словно...
словно считал, что и так является первым?
Мордреду это бесило. Он был
настоящим аристократом, элегантным, утончённым, тщеславным и
горделивым. Затем с одиннадцатой и по семнадцатую жизни
включительно были так называемые "неудачные" попытки. Всякие
маргинальные личности, спившиеся работники мануфакторумов,
повесившиеся наркоманы – случайные люди, жизнь которых не
представляла ценности.
Их Видар просто поглощал и затем
продолжал искать ту самую жизнь, что должна была помочь. Так он
нашёл Криптанекса, когитатор с личностью которого до сих пор
использовался и изучался. Кроме того, и отпечаток души Криптанекса
оставался в душе Видара, хотя был это именно что отпечаток, просто
след, который связывался с когитатором, доказывая что перемещение
сознания в физический носитель было не совсем полным.
– И получается сейчас у него
девятнадцатая жизнь в теле Агаты, – поднявшись на последний выступ,
произнёс Мордред, склонившись вниз и упираясь руками в колени.
Дыхание его совсем сбилось, он едва
не задыхался, был весь потным и вовсе не походил на
аристократа.