Я убрал в железный ящик, выданные
мне для расследования, дела, повесил на дверь листок бумаги, где
печатными буквами вывел "ИО дознавателя старший лейтенант
Громов", и посчитал официальную часть вселения завершенной.
За моим скальпом пришли через полчаса - в подвал, с грохотом,
почти бегом, рискуя поломать ноги, ворвался начальник уголовного
розыска майор Окулов:
- Громов! Ты какого хрена тут делаешь? Резко собрал свои
манатки и пошёл отсюда! Две минуты тебе даю, потом выкину отсюда на
хрен. – если бы начальник не только орал, а еще и топал ногами,
образ бы был завершенный, а так… Не знаю, что случилось с шефом за
последние пару месяцев, я вроде бы ему ничего плохого не
делал.
- И вам здравствуйте, товарищ майор.
Вы опять до обеда водку кушали и белочку словили? – очень грубо, но
я чувствовал, что в ближайшее время мне с бывшим шефом детей
крестить не придется, а так, возможно, будет опасаться лишний раз
со мной связываться: - Если вы забыли, то я сейчас работаю в другом
подразделении, и вам абсолютно не подчиняюсь.
- И, если вы будете вести себя не
потребно и пытаться испортить вверенные мне уголовные дела - я
потряс перед майором стопкой бумаг:- То, в соответствие с
действующим законодательством я вынужден буду защищать следственные
документы любым способом, вплоть до применения
оружия.
- Тебе что, пистолет снова дали? - начальник розыска сделал
шаг назад. Судя по его лицу, репутация в отделе у меня сложилось не
самая добрая, мысли начальника розыска читались легко: - а вдруг
начнёшь этого дебила вытаскивать из кабинета, а он, с дуру, возьмёт
да пальнет на поражение, и потом, с торжествующий физиономией,
достанет какой-нибудь документ, по которому выйдет, что его в
тюрьму не в тюрьму надо сажать за убийство вышестоящего офицера, а,
напротив, исключительно награждать.
Майор сплюнул на пол и, матерись вполголоса, побежал наверх,
а я, на цыпочках вышел из кабинета и подкрался в дальний угол
подвала, откуда падал свет из приоткрытой двери кабинеты группы «
тяжких». В щель между входной дверью и косяком я заметил любопытный
глаз, который, без всякого сомнения, мог принадлежать только
капитану Князеву, так как остальные его подчинённые находились в
бегах.
- Что, сдал меня сучёныш? - я
внезапно шагнула из-за двери, Князев, от неожиданности, отшатнулся,
уронив свой костыль, у с трудом удержался, ухватившись за
стену.