– А чего тут думать?
– Риск велик…
– Разве это риск? – Лавр налил еще виски. – Есть будем? Позвоню, чтобы накрывали.
– Пусть принесут в номер, – распорядился Маркелов и задумчиво продолжил: – Раз ты такой азартный, возьмешь на себя всю подготовку. Я ни о чем не желаю знать. Мое дело построить звероферму. А что там будет под ней – твоя забота. Начинай подыскивать людей, связанных с Брянщиной. Депутатов каких-нибудь, денег не жалей, только чтобы народ не болтливый был. Затыкай им рот накрепко.
Он подошел к окну. Снегопад закончился. Снег шапками лежал на кустах, и они торчали из земли, словно мохнатые белые хризантемы. Как это все непохоже на Грецию… Маркелов задумчиво рассматривал внутренний дворик, освещенный слабым светом залепленных снегом фонарей, и, не отрываясь от ласкающего глаз пейзажа, неожиданно перескочил совсем на другую тему.
– Как поживает Ксана?
– Корзину цветов от тебя вынесли, – уклончиво ответил Лавр.
– И?
– И все.
– А моя просьба проконтролировать?
– Чего там контролировать! Уехала на «хонде» с каким-то сопляком…
Маркелов отошел от окна. Сел в глубокое велюровое кресло и прикрыл глаза. Лавр молча ждал его реакции.
– В театр больше денег не переводить. Потанцевала и хватит. Что еще интересненького в Москве?
Лавр не успел ответить, потому что открылась дверь, и на столике-тележке официантка ввезла обед. Она быстро и бесшумно сервировала овальный стол, накрыв его темно-зеленой скатертью и поставив красивый немецкий сервиз. Традиционные закуски, состоявшие из икры, рыбы, мяса, жульенов, овощей и котлет по-киевски, манили своей вызывающей свежестью. Как только официантка, пожелав приятного аппетита, выпорхнула из номера, Маркелов и Лавр молча, точно хищники, настигнувшие добычу, набросились на еду. На их зверском аппетите сказалось нервное напряжение последних часов.
Наконец, переведя дух и запив осетрину белым французским вином, Лавр с удовольствием поведал Маркелову о скандале, происшедшем в Татьянином театре. Маркелов слушал внимательно, без видимого интереса, но впитывал каждое слово.
– И граф сидит? – спросил он.
– Нет. Говорят, он умудрился в ментовской машине снять наручники и сбежать.
– С его руками неудивительно, – одобрительно заметил Маркелов. Он относился к графу как к фраеру. Но довольно снисходительно, впрочем, как и многие деловые люди столицы. – Надо же, граф умеет драться? Карате? Надеюсь, после этого порвал с Татьяной? Ох, бедный граф, он-то возомнил себя покорителем. На меня поглядывал свысока. Смотри-ка, годы идут, а Танька не меняется… У нее, должно быть, неприятности?