– Да пристрелите вы его! – прошипел старший офицер.
– Наизготовь!
Поочередно лязгнули винтовки. Мальчик, растерявшись, переступил с ноги на ногу. Он снова заглянул за спины полицаев, где билась и кричала, обливаясь слезами, его старшая сестра.
– Целься!
– Все теперь, – прошептал он, огромными страшными глазами впившись в ее лицо. – Не думал я, что так…
– Пли!
Шесть винтовок, направленные на мальчика, выстрелили. На стену и снег брызнула кровь.
Девушка перестала плакать и провисла в руках Майера. Она стала коленями на землю и закрылась руками.
– Говорив я тоби – целься в груди, – пробубнил старший полицай, оглядывая пробитую глазницу. – Так точно прихлопнешь. Шо тоби все в голову треба?
– Глаза их мне не нравятся, – ответил второй, подойдя к мальчику. – А я, – он снял винтовку с плеча и перезарядил, – не промахивался еще.
– Краепольский, – охрипшим голосом проговорила девушка, подняв голову, – прошу тебя!
Он прицелился и выстрелил во второй глаз.
Девушка вздрогнула и, сжавшись, сложилась пополам.
– Ну и шо ты зробив? – недовольно спросил старший полицай.
– Да показалось, что живой еще был, – сплюнул Краепольский.
– Глаза нет. Пять пуль в животе, – сказал кто-то из команды.
– Комса живуча. Ну, Анюта, теперь забирай, – весело обратился он к девушке, которая на четвереньках ползла к стене.
Она села около мертвого брата, притянула его к себе, обняла поперек груди и, будто успокаивая, закачалась вместе с ним. На стеганый тулуп, на юбку, на валенки из разбитого черепа вязко капала кровь, и варежки, которыми Аня стала гладить пустые глаза, вымокли и потяжелели.
– Нелюдь ты, Краепольский,– говорила она низким, грудным голосом. – Это ты его мучил! Как тебя земля носит?
– Как видишь, не гнется, – отвечал тот, закуривая.
– Ты только за двор выйди, – продолжала девушка, гладя брата по голове, – я тебя тут час же, как собаку, убью.
– Что говоришь, дура!
– Ты убил! Убил его! Думаешь, немцы тебе в ноги поклонятся за то, что мальчика убил?..
– Ты уж помолчи, помолчи, – Краепольский, сморщившись, зажал в зубах папиросу и снял с плеча винтовку. – Иначе я живо тебя следом отправлю.
– Да тебя самого скоро к этой вот стенке поставят, а я уж посмотрю! – Аня сильнее прижала к себе брата. – Посмотрю я, как глаза твои напрочь вышибут!..
Краепольский прицелился в голову, но остановился. От напряжения локти затекли до судороги, которая отдавала в спину и не давала третий раз нажать на курок.