- Что ты видишь? – тихонько спросила Джи.
Лекс почувствовал на плече ее руку. Попытался прийти в себя от
увиденного, пробормотал:
- Я… не знаю… это…это…
- Каждый видит в Мечте что-то свое, - сказала Джи, и на лице ее
застыла счастливая улыбка. – Она удивительна и многообразна – как и
все люди, что видят ее впервые. Правда - это чудо?
Лекс судорожно кивнул.
- Я очень люблю улетать отсюда – только для того, чтобы снова
вернуться. Так хочется, чтобы все миры стали такими…
В голосе Джи мелькнула тоска. Лекс осторожно посмотрел на нее,
продолжая ощущать тепло ее руки.
Джи отстранилась на миг, и быстро провела пальцами по его запястью.
Лекс с удивлением увидел на руке обхватившую ее тонкую полоску
ткани. Джи улыбалась, Лекс заметил, как подмигнул со своего
места Коген. Этот хитрец умудрялся совмещать управление со
шпионажем.
Наверное, какой-то местный ритуал. Лекс не вполне понимал, что он
обозначает и к чему обязывает, а потому густо покраснел, продолжая
стоять, моргая и глупо улыбаясь.
Так странно: он и подумать не мог, что недра «черной дыры» встретят
его так приветливо. Это здорово обескураживало. Далекий внутренний
голос твердил, что нельзя расслабляться, тихо отмерял секунды
зловещий таймер.
Но стоило взгляду вновь упасть на приближающийся чудесный город – и
сознание мутно подернулось ощущением бесконечного счастья. И лишь
одна здравая мысль мелькнула на фоне этого светлого сна:
Такой мир не должен, просто не имеет права исчезнуть…
Мастера полета быстро и ловко посадили корабль. Посадочные доки,
как понял Лекс, были раскиданы по всему городу, и посадка в них
напоминала спуск в глубокий колодец – настолько высоки и
величественны были здания.
Сердце взволнованно колотилось в ожидании более близкого знакомства
с Мечтой.
Однако у широкого, странной формы выхода Лекса ждала встреча с
прозой жизни, которая, как оказалось, присутствовала и здесь. Без
особых объяснений стало понятно, что эти трое рослых мужчин в
одинаковой одежде представляют какие-то силовые структуры.
- Мироматы… - пробормотала Джи, еще сильнее вцепившись в его
руку.
Один из троицы – с пронзительным взглядом, со странным, то ли
обветренным, то ли обожженным лицом, обтянутый рельефной, будто
нарочно смятой тканью, подошел прямо к Лексу, заглянул в глаза и
сказал с леденящей душу пронзительностью: