Рядом с ногой Ивана стоял японский магнитофон. Из него разносилась тихая органная музыка Баха.
Вдали распахнулась дверь, а за спиной у Ивана зажглась хрустальная люстра. Свет проявил все линии, нанесенные ранее на холсте. Это была точная копия Джоконды, но только вместо лица женщины зияла пока ослепительная белизна грунтовки.
Одетый в дорогое черное пальто и вязаную шапочку, в мастерскую вошел Валерьян Сергеевич. Он ввел за порог очень красивую сорокапятилетнюю женщину в собольей шубе и сапогах на высоких каблуках:
– Привет, Ванюша. Не помешали? Позвольте, – помог Валерьян Сергеевич снять шубу женщине и, бросая ее на кресло, представил женщине Ивана, а Ивану – женщину: – Это – Леночка, будущая Джоконда. А это – просто Иван, мой ученик и соавтор.
– Какой там соавтор, – снимая с подрамника фотографию Незнакомки и пряча ее в пакет, встал навстречу гостям Иван.
– Да уж какой ни есть, – сказал Валерьян Сергеевич и улыбнулся. – Ну, как кино? Не понравилось? Или опять заработался и не посмотрел? Так не пойдет, Ванюша. Ты теперь человек искусства, просмотр арт-новинок – твоя обязанность. Тем более фильм-то стоящий. Вот тебе десять долларов, ступай и немедленно просмотри. Можешь для солидности госпожу Ковалевскую пригласить. Она девушка неплохая, скромная. Правда, со вкусом пока проблемы. Вот ты ее и развивай. Художник должен служить народу.
– А что за кино? – поправляя рядом со скелетом волосы перед зеркалом, спросила женщина.
– Да так, фантастика. Ты такого не любишь, – сказал Валерьян Сергеевич, выставляя на стол бутылку шампанского и выкладывая нарезку сыра и сервелата.
По пути надевая курточку, Иван пошагал к двери. У вешалки натянул кожаные ботинки, на голову надел вязаную шапочку. И, став похожим на стопроцентного москвича, сказал:
– Ну, я пошел.
– Свет можешь выключить, – сказал Валерьян Сергеевич и, включая ночник, добавил: – Часика через три я тебя буду ждать. Смотри не перегуляй. А то я буду ОЧЕНЬ за тебя волноваться. Очень.
– Понял, – выключив верхний свет, вышел за дверь Иван, а Валерьян Сергеевич, потерев ладошки, улыбнулся женщине:
– Ну что, дорогая: по фужеру шампанского – и вперёд?
– Наливай, – улыбнулась женщина и, снимая с вешалки полотенце, проходя в душевую кабинку, выдохнула: – А я пока душ приму.
Как только Иван вынырнул из-под лестницы, Ольга, сидя все там же, за столом консьержки перед настольной лампой, подняла глаза от книги и надела на нос очки: