Дурдом в квартире был не без причины – сегодня к обеду должен был прибыть ни много ни мало, а целый адмирал флотилии, отбывающей для установления контакта с новооткрытой цивилизацией. Причем не просто адмирал, а еще и член императорской фамилии. Адмирал планировал в присутствии семьи пригласить Отто для участия в экспедиции как эксперта-ксенолингвиста для поддержки в установлении начального контакта и при переговорах, что для его карьеры могло означать примерно то же самое, что путешествие на корабле «Бигль» для Дарвина, если бы на Рубрее слыхали о таковом.
До приема высокого гостя оставалось еще несколько часов, и нервное возбуждение, охватившее всю семью, естественно, выразилось в серии небольших катастроф, требующих немедленного внимания единственной здравомыслящей, по ее собственному мнению, личности в квартире, а именно Ирмы, стихийная деятельность которой по ликвидации последствий приводила всех остальных в еще большее возбуждение, стимулирующее их к новым катастрофам местного масштаба.
Так, сейчас тесто все-таки перебралось на парадный пиджак. Отто под вопли был вытряхнут из костюма, и бешеная энергия Ирмы направилась на попытку оттереть тесто с шерстяной ткани. В конце концов, это почти удалось, но на костюме осталось несколько больших мокрых пятен, так что женщина сдалась, костюм отправился на вешалку для химчистки, а отцу семейства был выдан взамен еще вполне приличный рабочий темно-синий костюм с кожаными заплатками на рукавах, чтобы материя не лоснилась и не протиралась от кабинетной работы. Точнее, не выдан, а разложен на супружеской кровати в спальне с приказом не прикасаться к нему раньше, чем за полчаса до прихода гостей.
Тем временем Карл решил почистить серебряный подсвечник на обеденном столе и разлил воду на белоснежную скатерть, которую Ирма попыталась расстелить заранее, чтобы потом не возиться. Одновременно Алик добрался вместе с табуреткой до кухонного стола с начинкой, но не для того чтобы ее утащить, а чтобы помочь маме посолить ее по вкусу. А когда спустя мгновение в коридоре появился Отто, примеряющий новый галстук, женское терпение лопнуло.
– Брысь, – раздался истошный вопль фурии, и осторожно приоткрывший на минутку дверь дедушка Йохан захлопнул дверь со звуком выстрела, спрятавшись в своем кабинете, как рак-отшельник, которого побеспокоили ныряющие курортники. Отто шмыгнул в туалет, а дети уставились на маму из-под стола, прячась под свисающей мокрой скатертью.