– Русские… – прохрипел он. – Хрен вам…
– Я не русская, – мягко возразила она, чтобы не нарушить устанавливающийся контакт. – Но это сейчас не важно.
– Важно… – шептал сириец. Я сам….
Дальше Аста не расслышала и напряглась. Тупая крашеная сука, сказал он, или ей показалось?
– Мне надо знать, как он выглядит, чтобы не ошибиться, как ты. У тебя должно быть фото или видео. Где это все? В ноутбуке?
К её удивлению, сириец замотал головой и попробовал пожать плечами.
– В крайнем случае, меня устроит и устное описание внешности. Рост, вес, цвет глаз, волос… Короче, все, что рассмотрел. Хорошо бы и привычки, но на этом я настаивать не собираюсь. Ты же привязан к своей семье?
Распахнулась дверь. В комнату ворвался Слабко. Шумно перевёл дыхание. Передёрнул затвор.
– Уходить надо, – он покрутил головой. – Народу сейчас тут будет, ужас сколько.
– Десять минут у него ещё есть. Успеем.
– Какое там, – капитан вытер потный лоб. – Через минуту из нас кебаб делать начнут. Там желающих сотня, не меньше.
– Подгоняй пикап, – Аста вздохнула. – Жаль, с собой нельзя взять.
– Давай, я закончу один, – Шрамов отправил под ноги очередной плевок.
Он повёл стволом автомата. Переступил с ноги на ногу и шагнул вперёд. Под подошвой лопнул пакет с леденцами. Затем хрустнула пластиком кукла. Она подхватила ноутбук, быстро вышла наружу, захлопнула дверь и принялась искать в кармане сигареты, только пальцы, внезапно ставшие холодными и негнущимися, никак не могли уцепиться за пачку.
За спиной загрохотал автомат, и голуби, снова занявшие свои места на крыше, испуганно рванулись в стороны. Она вздрогнула и ощутила биение сердца где-то в животе, там, где ему совсем было не место.
Мелкие капли дождя собирались в тонкие струйки. Скользили по стеклу к карнизу. Провал между домами казался бездонным, а заострённые кровли возносились перед ним в мутное небо с едва заметным в окружающей серости расплывчатым диском луны. Мокрая мостовая далеко внизу, подсвеченная дёргающимся отблеском неоновой вывески какого-то банка, была пустынной. Только изредка ко входу питейного заведения в доме напротив подкатывало такси, разгоняя призрачный свет рекламы яркими лучами фар, и, забрав очередного клиента, оставляла ему невесёлую перспективу таращиться на промокший насквозь безлюдный переулок. Креспин невольно сглотнул слюну и прижался лбом к стеклу: там, всего за десять этажей и десять шагов через мостовую, были посетители, нормальная выпивка, беспечные разговоры, еда, в конце концов.