Море – это не та соленая вода, к которой вы, скопив за год тяжких трудов, приезжаете погреть свои промерзшие за долгую северную зиму тела. Море – живой организм со своим характером, безмолвный собеседник, который всегда рядом, когда нужно выговориться. Это лекарь, льющий волшебный бальзам на душевные раны.
В дни межсезонья, когда еще не жарко, но уже и не холодно, я беру плед, книгу Орхана Памука – он меня вдохновляет, и иду на берег. Аланийское солнце светит ласково, нагревая песок широких, еще пустых пляжей. Люди робко начинают пробовать воду на ощупь, нежатся на берегу.
В эти тихие минуты покоя душа отдыхает. Хочется творить – писать, фантазировать. Море дает какие-то неведомые душевные силы. Особенно прекрасно оно вечером, когда закатное солнце озаряет золотым светом берега. Сильно пахнет йодом. Хочется скинуть с уставших за день ног легкие вьетнамки и, подобрав подол шифонового сарафана, идти и идти вдоль берега, полоща ноги в воздушной соленой пене, идти туда, где опускается за горизонт алое солнце.
Зимой море печально. Обрушивает на берег серые тяжелые волны. Но даже в такие моменты оно завораживает, обдает лицо солеными каплями, будто ластится. Зима в Турции – прекрасное время. Лицо города немного депрессивно, стекают по ровной тротуарной плитке небесные слезы, но воздух свеж и воздушен, по улицам растекаются запахи гор, цветов и теплого дождя.
А рассвет? Встречали ли вы когда-нибудь рассвет над Средиземным морем? Если нет, то обязательно внесите этот пункт в свой «лист ожидания». Мне часто не спится ранним-ранним утром, часов в пять. Я варю себе чашку отменного турецкого кофе и выхожу на балкон слушать тишину. Звезды еще не погасли, в редких окошках горит свет. Турки зачастую пренебрегают шторами, поэтому можно наблюдать за тем, как соседка-мусульманка готовится к намазу – надевает длинную черную абайю1 и расстилает на пол коврик для молитвы.
В пять утра звучит эзан – призыв на молитву. Голоса муэдзинов с разных мечетей города сливаются в один непостижимый напев, от которого побегут мурашки, а потом этот напев эхом отзовется в горах и вернется на улицы города. Днем вы не уловите такой чистоты звука – его заглушит шум города, урчание машин, голоса. Утром, именно утром муэдзину частенько подвывают уличные собаки. Животные тоже улавливают волшебные звуки эзана в абсолютной тишине спящих улиц. Своеобразный колорит, от которого иногда леденеет сердце.