– Мама, я буду хорошим…
Последняя попытка разбилась о крепкое спецназовское сердце: и не такие умоляли, и жалобнее бывало. Дверь открыта, сын с ускорением влетел внутрь. Мама зашла следом.
Голые серые стены окружили, как бетонный забор на стройке. Окно во всю стену отгорожено столом длиной в окно. На столешнице в ладонь толщиной высились башни исполинских книг. За ними, как за забором, восседал обладатель блестящей на солнце лысины.
Мальчик глянул на потолок – нет ли там солнечного зайчика, отразившегося от кумпола, и обомлел – от края до края потолок украшали знаки, фигуры, символы. Школьная геометрия пригодилась – он распознал зелёный шестиугольник и красную пятиконечную звезду внутри него.
Мальчик пялился с открытым ртом на узоры. Из-за стола выскочил тщедушный мужичонка ростом чуть ниже мальчика. Руки – в карманах серого, под цвет стен халата. Обуви не видно – халат ниспадает до пола.
– Здравствуйте! Добрый день!
Мальчик опустил голову в поисках источника звуков. Огромные, увеличенные раз в пять толстенными линзами очков глаза неясного цвета уставились на него снизу вверх. Мальчик отпрянул – если бы не мамина хватка, то удрал бы за дверь.
– Мы по записи… – Начала мама.
– И кто у нас такой хороший?
Мама сморщилась – неприятно командиру, хоть и бывшему, быть прерванным.
– Руко…
– А я не вас спрашиваю. Мальчик же не немой?
Мальчик наблюдал за увеличенными глазами под гигантскими очками. Странно – говорит доктор вроде и мягко, а взгляд… Пригвождающий.
Мальчик смотрел на очки. Ого стёкла – даже солидный нос под ними выглядит небольшим, а рот вообще еле виден. Окуляры увлекли, мальчик не слышал скрежета маминых зубов. Рывок за руку вернул внимание в сейчас.
– Доктор спрашивает тебя. – Голос мамы как лезвие японского меча, которым она под настроение размахивала.
– Рукослав. – При маме, гордящейся именем, он боялся прятаться за Славик.
– Я хочу тебе помочь…
Голос доктора тише, мальчик вслушивался, чтобы услышать окончание. И снова громко, уже маме:
– Подождите за дверью.
Костлявый трясущийся палец указывал на выход, пока за мамой не закрылась дверь. Глаза за толстенными линзами не отрывались от левого уха мальчика. Ребёнок подавлял желание оглянуться – нет ли сзади кого-то.
– Зови меня доктор. Я могу звать тебя Славиком?
Мальчик кивнул, польщённый пониманием ситуации.