Миха бело-рыжей грудой шерсти вывалился перед пышной дамой в облегающих чёрных лосинах и мини-топике чёрного цвета. Падение рассчитали так, что дама должна споткнуться о преграду и упасть.
Дама взвизгнула и с перепугу взвилась на добрый метр в воздух. Судьи смело зачли бы новый мировой рекорд по набору скорости.
Миха вскочил. Мощные лапы, подгоняемые живящим электричеством, понесли к скоплению народа. Народ увидел сенбернара без ошейника и поводка, и от контакта решительно отказался – путём галопа люди разбегались кто куда. Эпик фейл.
Махцапдра запаниковал – ещё чуть-чуть, и люди пожалуются властям. Даже в начале времён диким собакам не давали безнаказанно пугать людей. Здесь, с колёсными самодвижущимися повозками, нравы строже. Последняя попытка – на верхнем ярусе, из-под сирени.
Фейерверк сиреневых лепестков (уф, еле успел), и под ноги старичку в чёрном спортивном костюме обрушилась скулящая громадная псина. Огромные очки пустили блик, когда лысый дед склонился над собакой.
– Как-то странно, пёсик мой, вы скулите. Не умеют собаки так скулить – горло не рассчитано. А я-то знаю, скольких вскрыл в своё время.
Шаблоны поведения Михи разбиты вдребезги. Единственная идея – встать. Здоровущая башка оказались в дециметре от присевшего на корточки старичка.
– Что там в ротике? – Дедуля поправил очки – снова мелькнул блик. Скрипнула резина – на правую руку надета резиновая перчатка.
– Фи! У вас в пасти дохлая мышь!
Голова сенбернара задёргалась, будто во рту кто-то яростно бил хвостом. Махцапдра высунулся между клыков, зацепился последними плавниками за язык:
«Я не мышь, а твоя гибель!»
Жёлтые треугольные зубы щёлкали с частотой современного процессора. Если бы создатель Чужих увидел этот образ, то от досады – так не доработать! – уничтожил бы копии всех отснятых фильмов. Чтобы не позориться.
– Во рту сенбернара – странная пиранья, – старик поднялся, поправил чёрные штаны. – Ну да некогда мне. Живой – и ладно. А то бы молодость вспомнил, скальпелем помахал…
Приятные воспоминания о вскрытиях прервал Легион. Видя полный провал плана, стая бросилась снимать хоть шерсти клок.
Если бы упомянутый бомж открыл почти растворённые клеем мозги навстречу новому дню именно в этот момент, то украл в пять раз больше того самого клея.
На тротуаре шатался лысый дед. Его за комбинезон тянули в разные стороны доберман и кролик – оба будто только из склепа. Вокруг скакал сенбернар, из пасти которого раз за разом раздавались леденящая душу тишина.