И пошел впереди меня, а я за ним. Когда зашли, увидел я у него на стене часы. Только глянул на них и подумал: «Сколько времени у меня осталось до отхода поезда?» – как отец Пимен, не оглядываясь, говорит мне:
– Два часа до отхода. Мы успеем. Нам хватит времени поговорить.
Я остолбенел. Не могу двинуться с места. То хоть рядом сидел, а то затылком ко мне – и мысли мои узнал!
– Что ты не садишься? Садись!
А я не могу садиться. Мне стыдно – вот истинно говорю. Думаю: «Что я буду сидеть? Я такой грешник». А он:
– Ну, что ты испугался-то? Кого ты испугался? Я же тебе не враг. А что испугался – так это тебе полезно. Будешь чтить Бога.
Я сажусь и боюсь: вдруг мысли какие нехорошие могут быть, непрошено.
– Садись, ничего… Не бойся. Искушений не будет со мной.
И начал он рассказывать, как прожил свою жизнь.
Рассказ отца Пимена
«Ну, слушай. В миру звали меня Мишей. В детстве служил пономарем, службу отлично знал – читал, пел. Шло время. Я подрос, уже парнем стал. В армию меня не брали, потому что я слабый, комиссию не прошел. Мои друзья все поженились, у них уже дети, да по двое. А я еще один. У меня подруги не было. Мне и говорят:
– Миш, ну что ж ты? Вон, Мария-то Панова – смотри, девица какая! Женись, хорошая у вас семья будет. Детки хорошие будут.
Я знал Марию прекрасно. Хорошая девушка. Проводил ее раз до дома, потом другой раз – только как друга проводил, не коснулся даже ее никак…
А потом вернулся в храм, зашел в алтарь – сто поклонов земных сделал, так что даже рубашка взмокла… Пришел домой, со скотиной убрался, поужинал и лег спать. Утром встаю – слабость какую-то ощущаю. День, неделя – не могу кушать, аппетит потерялся. Две недели, три недели проходит – ничего не могу есть. Водички попью – и все. А ничего не болит. Усталость какая-то – и все. Мама переживает: что с сыном?.. Пока еще крепость была, ходил, управлялся с делами. А потом уже и ходить не могу. Тогда мамка пригласила священника – поисповедовал он меня, причастил, месяц спустя пришел еще раз – пособоровал. На прощание батюшка сказал мамочке:
– На все Божья воля.
Э-э-э… Тогда мама поняла. Уж раз батюшка так сказал: на все Божья воля – значит, дело худо. Мать вернулась – бух на колени. Поклоны, слезы. Папка пришел, рядом встал и плачет:
– Господи, один сынок – Миша, да такой милый, да такой хороший.