Сеня прикурил сигарету, спрятал зажигалку в один из многочисленных карманов практичных армейских штанов цвета хаки и направился к маленькой сцене в углу самой большой комнаты бара, где расположились музыканты.
– Опять какой-нибудь фокус выкинет, – предположил Хасан, заметно протрезвевший после того, как Тимур с Сеней произвели в туалете оздоровительную процедуру посредством засовывания хасаниной головы под кран с холодной водой.
– Надо думать, как рассчитываться будем.
– Сеня же сказал, что за все заплачено.
– Сеня и не такое скажет.
– У меня вот тут кое-что есть, – Хасан достал бумажник из внутреннего кармана отлично пошитого в Штатах армейского кителя, – но это мелочь. Я же не знал, что мы так размахнемся, а то б со счета снял.
– И я после этого самохода на мели. Сеня кашу заварил, пусть и расхлебывает.
А их непоседливый приятель уже возвращался к столу небрежной походкой бывалого матроса, заглянувшего в портовый кабак, чтобы подцепить очередную красотку. Сеня плюхнулся на стул и, не дав никому рта раскрыть, изрыгнул фонтан клокочущих эмоций:
– Гниды, скоты! Я им говорю: плачу наличными, сыграйте, Христа ради. Не знаем, говорят, такую песню. Как это не знаете? А на хрена тогда вы здесь вааще нужны. Такая классная вещь – и не знают. Ее мой батя любил, "Комбат, батяня" называется. Вы-то хоть слышали, Тим, Хасик?
– Что ты как попугай, целый вечер долдонишь "батя да батя", зациклился, что ли? – поинтересовался Хасан с легким раздражением в голосе.
– Ты моего батю не тронь, он настоящий мужик был, – как-то неожиданно грустно, не в присущей ему усталой манере, отреагировал Сеня. – Он и Афган, и Чечню прошел, нигде даже не царапнуло… А убили его дома, на родной земле. Вот такие козлы, как эти, – Сеня в который уже раз указал на соседний столик. – Я тогда еще пацаном был, а батя решил фермером стать, не хотел больше ишачить на государство, которое ему за Афган и Чечню фигу показало. А тут эти, козлы, наехали, делиться, мол, надо. Батя конкретный у меня был – ребятишки еле ноги унесли, но затаились. А когда момент подошел, грохнули, втихую, из-за угла, cуки! Сегодня как раз годовщина.
Сеня разлил остатки водки по рюмкам:
– Помянем, мужики. Пусть, батя, земля тебе будет пухом, спи спокойно, я все равно отомщу за тебя, гадом буду, клянусь!