Грек молчал, ожидая приказов.
Это было здорово, Пилат Понтийский ценил тех, кто умел открывать рот только по делу.
Надо будет прибавить ему жалования.
Прокуратор налил себе вина, разбавил водой и, отпив глоток, откинулся на мягкую матерчатую спинку сидения.
– Ты готов, Ксантипп? – спросил он чуть сипловато и откашлялся, чтобы прочистить горло.
Секретарь кивнул, взял в руки стило и открыл письменный прибор.
– Я разбирал ваши документы, – начал он, – датированные апрелем 783 года. Отчет о событиях в Ершалаиме, случившихся на иудейский праздник Песах…
Израиль. Шоссе 90
Наши дни
Адам ждал этого момента.
Он был уверен, что человек с РПГ выстрелит.
Только безумец мог надеяться, что F-35i можно сбить из гранатомета.
Только безумец или чудовищно самоуверенный пилот стал бы проверять, можно ли это сделать.
Оба участника этой дуэли были достаточно безумны.
Адам не видел момента выстрела, он его почувствовал. Можно было дать десять из десяти за то, что его противник будет наводить прицел на фонарь кабины – так сделал бы любой, кто считает колпак из бронестекла самым уязвимым местом, плюс ко всему, истребитель висел перед стрелком с дифферентом на нос, создавая у того иллюзию прицеливания в центр силуэта.
«Молния», даже в режиме зависания, слушалась рулей ничуть не хуже гоночного болида «Формулы 1». Адам слегка качнул штурвалом и добавил тяги на «вентилятор», а самолет уже прыгнул вверх, одновременно поднимая изогнутый клюв носового обтекателя за доли секунды то того, как реактивная граната пролетела в том месте, где только что отблескивал на солнце фонарь пилотской кабины.
Потом нос опустился и огромный «москит» плавно занял прежнюю позицию.
Герц посмотрел на человека, который только что развязал ему руки, и укоризненно покачал головой.
Связанная с его шлемом невидимыми электронными нервами пушка, торчащая из контейнера в подбрюшье F-35i, повела стволами из стороны в сторону.
* * *
Кларенс стоял столбом, все еще не в силах поверить, что промазал.
Истребитель качнул пушкой, и канадец, отшвырнув в сторону пустую трубу гранатомета, повернулся и побежал. Бежал он быстро, словно не бился об асфальт при падении и не его кровь покрывала черный панцирь бронежилета алыми разводами.
Самолет неторопливо сошел с места и двинулся вслед за бегущим.
Вот он навис над Кларенсом, вот внезапно изменил угол тангажа на положительный и… Из сопла вырвался дрожащий раскаленный язык, истребитель рванулся в небо столь стремительно, словно не носил имя «Молнии», а действительно был ею.