Мне: ты сегодня взяла зонтик, дорогуша? После полудня обещали дождь.
По телефону кому-то, думаю, что дочери: Дорогуша, это так миленько! Полосатые штанишки и желтые крылья, я почти слышу, как она своим тоненьким голоском говорит: «Б-з-з-з-з-з». Я могу заскочить за ним по дороге домой сегодня.
Впрочем, «твою мать» я от нее тоже услышала, когда она уронила крупноформатное издание «Атлант расправил плечи» Айн Рэнд прямо себе на ноги, и не знаю почему, но я даже улыбнулась.
– Теперь, когда тебе попадется вот такая порванная страница, не используй обычный скотч. У нас для этого есть специальная клейкая лента. – Она открыла ящик и вытащила оранжевую квадратную коробку с надписью «Фильмопласт» на боку. Она отматывала ленту, продолжая беседу. – За надрыв такого размера мы не штрафуем, но если ущерб сильный – страницы раскрашены, разбухли от воды или много листов вырвано – тогда обратись ко мне или Мэри-Энн, чтобы мы выставили штраф за восстановление или замену книги.
Мэри-Энн – директор библиотеки, это она позвонила мне через два дня после столкновения с Мэдисон Х., когда я уже начала убеждать себя в том, что и встречи никакой не было, что это все – плод моего буйного воображения или что в библиотеке нашли кого-то более квалифицированного, с опытом настоящей работы. Оказывается, не нашли.
Я кивнула, голова уже шла кругом от многочисленных инструкций, мне уже успели рассказать про систему на компьютере, про штрафы за задерживание книг, про перестановку книг на полках, про привередливый принтер, лоток которого должен быть наполовину заполнен бумагой, иначе он не работает нормально. Еще рассказали, как общаться с патронами (я сначала подумала, что это какие-то высокопоставленные покровители библиотеки, но оказалось, что это обычные посетители). Также на меня обрушился поток указаний Мэри-Энн, это были правила вроде: «Никогда не оставляй стойку без присмотра» или «Всегда улыбайся, когда встречаешь патронов». Но это все пустяки по сравнению с тем, как меня ошеломила библиотека в целом. Она небольшая – всего-навсего одноэтажное кирпичное здание, но мне казалась огромной. И, сидя за приемной стойкой, я чувствовала себя выставленной напоказ. Алмаз Хоупа посреди комнаты, разве что вокруг меня не было стеклянной витрины. Почти все утро я оборачивалась, пусть даже за моей спиной и ходило всего три-четыре человека и никто из них и близко не подходил к стойке.