Она схватила первую попавшуюся ночную рубашку и засунула ее под куртку. Выскользнув из кладовой, зашла в туалет, быстро переоделась в кабинке, сбросив джинсы и футболку и натянув на себя рубашку. Та была достаточно длинной, чтобы прикрыть татуировку на бедре. Роспись на руках закроет курткой.
Руки дрожали все сильнее, выдавая нервное напряжение, которое она пыталась скрыть от самой себя. В доме сгорели неизвестная женщина и Виктор. Эта тварь издевалась над Натальей не переставая. Избив жену и отправив ее в больницу, он в тот же вечер притащил в дом любовницу. Она обязательно расскажет об этом сестре… или лучше не говорить? Это ведь признание в убийстве невиновного человека. Убийцей Виктора она себя не считала. Это была самооборона. Она должна была защитить сестру и ее детишек от дикого зверя, пока не стало слишком поздно.
Убеждая себя в правильности собственного поступка, Глафира натянула поверх ночной рубашки куртку, снова надела на голову капюшон, скрывая дреды, и выскользнула из туалета. Уверенным шагом направилась в крыло, предназначенное для пациентов. Поднялась на этаж травматологии, кивнула сидящей на вахте медсестре (к счастью, они сменялись слишком часто, чтобы помнить в лицо всех пациентов) и подошла к палате сестры.
Немного замешкалась перед тем, как толкнуть дверь. Надо вести себя осторожнее. Натали наверняка спит, и она может напугать ее. Глафира подняла руку, чтобы толкнуть дверь, и остановилась. Хотелось плакать, спрятаться за чью-то спину, отмотать все назад. Но она взяла себя в руки – рефлексией займется потом. Толкнула дверь и остановилась на пороге.
Она до конца жизни будет помнить каждую секунду этого страшного вечера. Вот она стоит на пороге палаты и тупо смотрит на пустую смятую постель. Делает шаг, толкает дверь в крошечный туалет с душем, уже зная, что не обнаружит там Натали. Словно в замедленной съемке бросается к встроенному шкафу, в котором хранятся вещи пациентов, открывает его, уже понимая, что не увидит там вещей сестры и ее сумки.
Натали сбежала из больницы, чтобы вернуться к нему. Болезненная страсть. Смертельная.
Глафира схватилась за железную спинку кровати, потянула ее на себя, обрушивая с грохотом поднос с едой, к которой Натали даже не притронулась, а дальше крик ужаса, пустота и провал.