Аугуст не послушался и не бросил помидоры: машина, с которой он прибыл, чтобы забрать собранный урожай, была почти уже доверху заставлена ящиками. И что за помидоры это были! На редкость: гладкие как шелк, сладкие как сахар и толстые, как монгольские борцы. Ну как было их бросить таких? И Аугуст дал по газам и покатил назад в село вместе с ценным грузом своим.
– Поставь машину на площади перед правлением, – успел крикнуть ему председатель вслед: пусть все берут на дорогу, если захотят…
Лишь в этот миг упало сердце у Аугуста, как оборвалось: в этот миг до сознания его дошел смысл объявления Киндера. «Враги!.. Мы – враги! Но как такое возможно? Этого не может быть! Где-то произошла чудовищная ошибка! Она скоро прояснится…». Но даже восприняв страшную правду, весь ужас ее долго еще оставался за пределами понимания: этот яд проникал в мозг медленно, как гангрена, и от него цепенело тело.
Может быть даже и хорошо, что постижение этой ужасной правды происходило медленно, ибо пережить ее разом было бы вне человеческих возможностей: каждый из тех, кого она коснулась своим черным, ледяным крылом, умер бы на месте, если бы мог представить себе в этот миг свою жизнь и жизнь своих детей на два десятилетия вперед.
Как-то, в двадцатые годы в село привозили фильм про монголо-татар. Фильм был на русском языке, большинство ничего не понимало; некоторые селяне полагали, что фильм документальный, сильно всполошились и побежали выяснять у кинооператора, в каком конкретно районе и на какое немецкое село совершили нападение татары. Их интересовало, далеко ли то место от их Елшанки, и пришлют ли сюда красную армию для охраны села, или нужно будет самим как-то обороняться. Потому что сто, и сто пятьдесят лет назад оборонялись главным образом сами. Русский кинооператор и сам не всегда знал, про какие места он чего крутит; он крутил все подряд, и ему было все равно – про «Ленина в Октябре» кино, или про монголо-татар в Казани. Да и по-немецки он знал только два слова: «Алес капут!». Их и повторял. И немцы побежали из клуба, чтобы баррикадировать окна в домах, прятать ценности и даже резать скот. На следующий день, когда все прояснилось – держались со смеху за животы и показывали друг на друга пальцами. Что за милая, наивная паника то была в воспоминаниях тех, кто это помнил!