– «Капитальный ремонт»? – удивился Артем. – Можно?
– Ну… – Артем перелистнул. Тень детства. Кадетские погоны и радужные мечты о достойной смерти на твердом курсе. Флот оказался рабоче-крестьянским…
– Почем? – он сунул книгу под мышку. Букинист замямлил:
– Не думаю, что вам будет интересно. Царский флот…
– Я не спрашиваю, чудо, про интересно – сколько стоит? – огрызнулся Артем.
– Извините, – затараторил дядька. – Я еще не подумал… Мы только пришли…
– Пятьдесят, – нашелся напарник, поправляя очки.
– Пятьдесят, так пятьдесят, – Артем бросил «сотню» на лавку. – Еще «Дюну» возьму. – На этот раз никто не спорил. Видели б они Лысого – Ромка цитировал серию «Дюны» абзацами. Каждому – по Евангелию….
– Спасибо.
– На здоровье! – в руке по книжке. Захотелось посочувствовать. – Тяжело, мужчины? – Бородатый потупил взор:
– Кому легко?
– Пораньше приходите, – подсказал Артем. – Барыг – тьма!
Фома щелкала крышкой футляра.
– Дуся, ты дура! – с этим?!!
– Сама дура, – Дашка прилипла к стеклу; коридор жил; студенты растекаться не спешили. Артем вышагивал вдоль остановки, невзначай пихая то одного, то другого лоботряса. Смешно: в них пузырится гнев, подскакивает, но, столкнувшись с холодными глазами, катится в пятки. Ар-р… тем-м.
– Нафига он тебе? – Фома косо посмотрела вниз. Дашка дернула плечом:
– Интересно.
– Чего-о? – вскинулась Ленка. – Смотри, Дуся, разложат тебя на круг – так это у них называется?
– Не разложат, – пробурчала Дашка без уверенности; сердце екнуло, холодок пробрал до затылка.
– Зачем, Дуся?!! – повторила Фома стеклянным голосом. И, правда, зачем? Хочется отомстить Санечке за разбитый нос? Тоже мне месть! Ар-р…тем-м – звуки срываются с губ, вязнут в стекле. Есть ли у демона крылья? Фома уселась на подоконник, оперлась на руки – плечики задрались до ушей. – Дуся, ты меня пугаешь.
– Ленка, есть ли у демонов крылья? – повторила Дашка.
– Этот, что ли, демон? – Фома небрежно показала на Артема. – Бык! – Дашка промолчала, мысленно провела через лопатки карандашную черту: растрепанные перья царапают асфальт, следом – черный пух. Озирается, будто что-то потерял. Совесть, наверное… Фома отобрала карандаш. – Эй, блаженная! Хорош стекло пачкать! В дурдом тебе, Дуся! – Дашка наслюнявив палец, оттерла окно. Уйдет? Хоть бы… ушел? Пусть остается! Прогрохотал трамвай; бабуська перекатилась через пешеходный переход, и остановка опустела. – Ишь, пиджачок одел! – пробормотала Фома. Осеклась, воскликнула. – Дуся, Дуся! А твой-то решил цветочком обзавестись! – Ехидно прищурилась. – Может, крикнуть, чтоб не тратился? – телочка и так мокрая! – Артем сунул в ларек деньги и, взяв розы, мельком изучил университетские окна. Дашка спряталась за стеной.