– Сам смотри! – выдавила она.
– Ябеда, что ли? – Шлема хлебнул из чужого бокала, мягкие пальцы жеманно прикоснулись плеча, Дашку передернуло. – Ладно, не обижайся – я ж не знаю, как у вас. Можно ж попытаться? Зато честно. Нет?
– Нет!
– Ну и ладно, – Шлема привстал, успел скользко шепнуть. – Осторожнее с Викулей – лесбиянка. – Он кивнул на соседку американку. Карие глаза ответили остро, Виктория помахала пятерней.
Прошел час…
– Русские – свиньи, говоришь? – Артем оторвал лоб от столешницы, проглотил взглядом Питера. Американец поперхнулся. Мгновение – он сидит на полу с разбитым носом, таращится рыбьими глазами. Моряки подскочили, любительница английского заверещала. Артем опрокинул стул, нащупал первое, что попалось под руку:
– Ату, суки! Будет вам Чесма! – Вилка сверкнула под софитом.
– Артем! – вякнул Шлёма.
– Ша, корюшка! Мой адрес Советский Союз! Слышал хоть, овощ? – никто не успел ответить, Артем с полуфразы затянул. – Союз нерушимый республик свободных сплотила на веки великая Русь, да здравствует созданный волей народа великий могучий Советский Союз!.. – голос сломался, Артем сплюнул в матросскую панаму. – Капитан, капитан, улыбнитесь: Чебурашка – это флаг корабля… – Пробормотал через икоту. – Идите вы на… Тикон-ик-дерогу. Что лупитесь, баклажаны? Не любите в рыло… Перхоть репейная! – Один матрос дернулся, но натолкнулся на рык. – Смирна!!! – Артем сделал страшные глаза. – Селедка пепеточная! – Он прищурился, обвел публику взглядом. – Гуманитарку, суки, привезли? Помогаете? – Остановился на латиноамериканке. – Викуля, спасай – отсоси советскому офицеру. Победа, мать твою!.. – Он обошел стол, роняя посуду. Заметил Дашку. Она не могла никак сфокусировать внимание на ком-то одном. Вот ее «демон» хамит пролетарски, бородатый педофил переворачивает газету, ищет глазами свою поклонницу. Капитан что-то бегло щебечет, под смуглой кожей матроса играют желваки.
– Ой!!! – Дашка взлетела над стулом. – Пусти!!!
Артем закинул ее на плечи, покачнулся, но устоял.
– Знаешь что? – шлепнул ее по заднице.
– Пусти!!! – Дашка заколотила в плечи. Пленница, мамочки мои, можно поклясться, завоняла конская попона. – Ар-р…
– Давай, хоть тебя спасу, русская женщина! – Зашатался потолок, глаза – перепуганные и веселые.
– Пусти! – Дашка вдруг спохватилась. – Альбом! – Папка рассыпалась по ковролину, белые прямоугольники жалко кричали из-под ног. Псина обособленно от всех таращился с листа, на то, как уносят хозяйку. – Скотина, пусти!!! – стало жутко, мочевой пузырь чуть не слился в джинсы. – Пусти…