– Паша! Сам-то пробовал нажраться да потом гайки крутить?
– Не-е, тут ты прав. Я не любитель.
– Что будем делать? – спросил Чугуев.
– Позаимствуем гайки у соседей.
– Это как? – скрестил руки на груди Паша.
– Молча! Ты что, зажмёшь гайку для товарища, а?
– Я-то что? Как сам спать буду? На полу, что ли?
– Я вообще-то… – Чугуев развёл руками, вышел на лоджию.
– Никто на полу спать не будет, Паша! Как работяга сам мог бы допетрить, что от одной гайки твой диван не развалиться!
– А! Вот ты что придумал! Ну, ты инженер, тебе и думать!
– Верно, Паша. Мне думать, а тебе крутить.
– Схожу, попрошу ключ у водилы! – сказал Никита и вышел из номера.
– Никола! Ты это, обожди с ключом! – сказал Паша, задирая крышку своего дивана. – Работы тут на пять сек!
Он потрогал гайки, открутить можно любую. Паша отвернул дальнюю, ближе к стене. Подал назад, не глядя.
– Лёня! Держи!
Чугуев не услышал. Он наблюдал за зимним прибоем. Море было воистину чёрным, беспокойным. Тёмные волны, разгоняемые белесыми барашками, тяжелели и, падая, рассыпались о берег ледяными брызгами. Леонид Аркадьевич ёжился, как будто волны выбрасывали холодные барашки ему за шиворот. Чугуев затушил сигарету о перила балкона.
Никола спустился на первый этаж. По дороге ему никто не встретился. Все двери были закрыты. Ни из одной комнаты не слышалось голосов, не играла музыка, не говорил телевизор. В холле на первом этаже, переделанном в ресторан, никого не было. За стойкой бара, служащей одновременно вахтой, стоял тот же самый глухонемой швейцар. Он по-прежнему шумно дышал через рот.
– Выйду во двор! – сказал ему Никола.
Швейцар не шелохнулся.
Пройдя по тротуару, посыпанному галькой, Никола приблизился к раскрытым настежь входным воротам из крашеной синим арматуры. Ножки ворот обросли землёй, как будто стояли здесь с незапамятных времён.
Никита точно помнил, что на площадке перед пансионатом стояла рыжая "девятка". Он тогда решил, что это машина кого-нибудь из прислуги. Для начальства она никак не подходила. А если хозяин машины из простого люда, то запросто может дать ключ.
Никола накинул капюшон. Шёл мокрый снег вперемежку с холодным дождём. Не смотря на близость моря, летом не пахло. Скорее это походило на весеннюю распутицу, когда валенки одевать поздно, а в сапогах зябко. Ни телега, ни сани. Машина стояла на прежнем месте. Хозяина не было. Никола обошёл вокруг машины, осмотрелся. Никто не вышел из пансионата. Дверцы, конечно, были заперты.