К ним, как бы случайно, подошел Стюарт Каустон, прекративший минуты две назад свои трюки.
– Харви, – весело произнес министр финансов, – ты ведешь себя как осел.
– Позаботься о нем, Стю, – произнес премьер-министр. Он чувствовал, как в нем нарастает гнев: если он продолжит этот разговор, то при своем вспыльчивом нраве потеряет над собой контроль, что может лишь ухудшить ситуацию. И он отошел от двух министров к той группе, где была Маргарет.
Но он по-прежнему слышал голос Уоррендера, который на сей раз обращался к Каустону:
– Что касается иммиграции, позволь тебе заявить, что мы, канадцы, – настоящие лицемеры. Наша иммиграционная политика – политика, которую я, друзья мои, провожу в жизнь, – гласит одно, а означает другое.
– Вы расскажете мне об этом потом, – сказал Стюарт Каустон. Он все еще пытался улыбаться, но это давалось ему с трудом.
– Я скажу вам сейчас! – Харви Уоррендер схватил министра финансов за локоть. – Этой стране, если она хочет развиваться, требуются две вещи, и всем, кто находится в этом зале, это известно. Во-первых, хороший большой резерв безработных, из которых может черпать рабочих промышленность, и во-вторых, стабильное большинство англосаксов. Но разве мы когда-нибудь публично об этом говорим? Нет! – Министр по делам гражданства и иммиграции помолчал, окинул возмущенным взглядом окружающих и продолжил: – Оба эти обстоятельства требуют тщательно сбалансированной иммиграции. Мы вынуждены принимать у себя иммигрантов, ведь если промышленность начнет расти, рабочие руки должны быть готовы – не на будущей неделе, не в будущем месяце или в будущем году, а в тот момент, когда они потребуются заводам. Но если открыть ворота иммигрантам слишком широко, или открывать их слишком часто, или и то и другое, что тогда будет? Баланс населения будет утрачен. Если на протяжении жизни всего нескольких поколений будут совершены подобного рода ошибки, в палате общин будут вести дебаты на итальянском языке, а в Доме Правительства будет сидеть китаец.
В этот момент раздалось несколько неодобрительных возгласов со стороны других гостей, до которых долетал голос Уоррендера. Больше того: генерал-губернатор отчетливо услышал последнее его высказывание, и премьер-министр увидел, как он поманил к себе помощника. Жена Харви Уоррендера, бледная хрупкая женщина, неуверенно подошла к мужу и взяла его за локоть, он словно не заметил ее.