Прошлое – это якорь. Если вы не сможете поднять его, то попросту останетесь на месте. А поднятый якорь – ваш жизненный опыт. С ним можно плыть дальше.
– Не обобщайте. Любить всех мужчин невозможно.
Шанель очень не любила, когда задавали вопросы о личной жизни.
– На то она и личная, чтобы не быть достоянием публики.
* * *
Раскаиваются только в тех поступках, которые не принесли удовольствия. Об остальных просто вспоминают.
* * *
Как часто женщины твердят, что создали семью с нелюбимым мужчиной, чтобы не быть одинокой. Глупости! Нелюбимый мужчина рядом – вот самое страшное одиночество.
* * *
Если бы все учились на чужих ошибках, кто бы тогда их совершал?
* * *
– Мадемуазель, неужели вы не страдаете от одиночества?
– Мне меня так много! Иногда настолько, что хочется отдохнуть.
* * *
Удары судьбы не так часты даже у невезучих людей. А вот мелкие неприятности случаются каждый день со всеми. Неизвестно, что отравляет жизнь больше.
* * *
Терпеть не могу гадалок. Зачем знать о том, что случится или не случится завтра? Иногда такое знание может основательно отравить сегодняшний день, а потом ничего не случится. Или случится только потому, что ты его ждешь.
* * *
Нет смысла планировать будущее, жить-то приходится в настоящем.
* * *
Не завидовать невозможно. Все дело в том, чтобы эта зависть помогала, а не разрушала изнутри. Трудно, но стоит постараться.
* * *
Расчетливой быть обязательно. Лучше всего рассчитывать на свои силы, поскольку все другие могут подвести.
* * *
Больнее всего в жизни – терять любимых людей. От одной мысли, что человека не вернуть, хочется последовать за ним. Останавливает только понимание, что по ту сторону его не встретишь.
* * *
К заветной цели интересней путь, чем сама цель, потому что, когда она достигнута, становится скучно. Приходится искать новую.
* * *
На вопрос о том, кого она любит больше – женщин или мужчин, Шанель пожимает плечами:
– Себя.
* * *
Ее злили бестактные вопросы.
– Почему меня всегда спрашивают о моде или мужчинах? Разве больше не о чем говорить?
– О чем, мадемуазель?
Шанель, которой давно надоела хихикающая не к месту журналистка, спокойно пожимает плечами: