Одурманили нас при помощи особого дыма, пущенного в нашу комнату
под дверью. Эту гадость придумали специально против нхграп’ов – так
в этом мире называют разумных, которые получили систему Возвышения.
Для девушек оказалось шоком, что среди аборигенов только малая
часть может получать и набирать ступени талантов. Все прочие были
обычными людьми без сверхспособностей, то есть демонами. Стать
нхграп’ом было сокровенной мечтой каждого! Но получалось это в
лучшем случае у одного из тысячи.
На нас не было особых знаков, которые даруют защиту или дают
знать к какой силе мы принадлежим, и кто за нас вступится. Из-за
этого стражники решили поступить с нами радикально. По их мнению,
они были в своём праве. Плюс места тут с минимумом действующего
закона. И тот чаще всего трактовался так: кто сильнее, на стороне
того и закон. В общем чуть ли не Дикий Запад с особой
спецификой.
Про нас знали немногие. Из тех, кто оставался живым и на свободе
всего три личности. Двое – это коллеги "языка". Третьим был хозяин
постоялого двора. По заверениям пленного его сослуживцы после
провала станут вести себя тише воды и ниже травы. Точную гарантию
подобного исхода пленный давал лишь в том случае, если мы отпустим
его. Тогда стражник передаст товарищам весточку в духе, мол, мы
удовольствовались той кровью, которую взяли в башне ночного дозора.
А вот на предателя и осведомителя ему было наплевать. Мы могли хоть
при белом свете и на глазах десятка свидетелей прирезать уродца и
нам за это ничего не будет.
Этого пленного мы выпотрошили полностью, получив всю информацию,
в которой остро нуждались. Порой у него глаза лезли на лоб и
складки на лице растягивались от удивления после наших вопросов. А
что делать? Мы тут не знали и десятой части того, о чём в курсе
обычный ребенок из трущоб Брохра. Даже если "язык" о чём-то
догадывался, нам было уже всё равно, живым мы его не собирались
отпускать. В самом конце я призвал молоха, и тот щёлкнул своими
жвалами, отхватив дурную голову десятнику ночной стажи.
Второго пленного я решил пощадить. Допрос он слышать не мог,
пребывая в бессознательном состоянии. То есть рассказать
командованию про нас странных не смог бы ни при каком желании. А
вот передать командирам, вернее той парочке выживших, успевших
выйти из комнаты до того, как Кира стала крушить, рвать и метать,
ему было по силам. Я привёл его в чувство восстанавливающим
талантом, а затем Кира сказала ему несколько фраз. Причём таким
тоном, от которого даже у нас с Варгой по коже пробежались
неприятные мурашки. А уж пленник выглядел в тот момент зачарованным
кроликом, готовым самостоятельно забраться в пасть удаву.