– Мы так благодарны, ваше высочество, – просопел Байрон, слегка поклонившись Келю. – Люди Солема никогда этого не забудут.
– Будь моя воля, я бы оставил вас всех гнить на солнце. – Разумеется, титул Кель проигнорировал. – Ваша благодарность неуместна. Вы в долгу только перед Сашей.
– Я отдаю ее вам, – поспешил заверить его Байрон, великодушно разводя руками.
– Вы… отдаете ее мне? – бесцветно повторил Кель.
– Она может вам пригодиться, – с готовностью продолжил старейшина. – А моей сестре служанка больше не нужна.
– Вы говорили, она провела с вами три лета. Как она сюда попала?
– Я ездил в Фири от имени лорда Квандуна. – И Байрон надулся от гордости. – В то время там яблоку было негде упасть от беженцев. Ну, вы знаете. Я приметил ее на аукционе среди десятка рабынь из Килморды. Она казалась… пустой. Как чистый лист. Другие женщины кричали, плакали, а эта стояла, что твоя стена. Я счел это полезным, так как искал компаньонку для сестры и не хотел сложностей.
Одно упоминание Фири заставило Келя напрячься.
– Мне не нужна рабыня, – сказал он. – Вы отпустите Сашу на волю. Отдадите ей дом вашей сестры. И обеспечите девушке безбедное существование.
– Здесь ей будет небезопасно, – смущенно запротестовал Байрон.
– Вы влиятельный человек. Позаботьтесь об этом.
Байрон с трудом сглотнул и кивнул.
* * *
Саша с улыбкой поблагодарила Келя за присланные свертки, но улыбка поблекла, стоило ей услышать, что он уезжает.
– Твой дом здесь. Отныне ты служишь только себе. – Кель опустил на стол мешочек с золотыми монетами. – Это тебе, и потом будет еще. Я позаботился.
Саша вскинула на него темные, проницательные глаза, и Келя охватило смятение. Она не спорила, не пересчитывала деньги – лишь молча смотрела, как он уходит. И хотя она больше не просила забрать ее с собой, Келя с каждым шагом все сильнее одолевало чувство вины.
Его конь был уже готов, солдаты в сборе. Через несколько минут королевская гвардия вновь двинулась по улицам Солема, и прощание разительно отличалось от приема. Дети бежали за лошадьми, люди выкрикивали пожелания удачи и рассыпали рис у них на пути, а когда отряд добрался до ворот, за ним уже привычно тянулся шлейф зевак, будто солдаты отправлялись на войну, а не оставляли позади поле боя. На окраине деревни они воссоединились со второй половиной отряда, которая ожидала их без улыбок, ничуть не впечатленная переменой в отношении.