– Мой ответ прежний, – говорю. Господи, как дурак…
– «Монд» сообщает, – спикер демонстрирует присутствующим выпуск газеты, – что «президент США Джонатан Данкан связался по телефону и имел разговор с Сулиманом Чиндоруком, лидером “Сынов джихада” и одним из самых разыскиваемых террористов, дабы найти общие интересы между террористической организацией и Западом». Вы отрицаете это, господин президент?
Он знает: ответить я не могу. Забавляется со мной, как котенок – с клубком пряжи.
– Я уже дал ответ, – говорю. – Повторяться не намерен.
– Белый дом так и не прокомментировал эту статью в «Монд».
– Верно.
– Зато ее прокомментировал Сулиман Чиндорук, я прав? В своем видеообращении он сказал: «Президент может молить о пощаде сколько угодно. Американцам от меня милости не видать». Он ведь так сказал?
– Так он и сказал.
– В ответ на это Белый дом выпустил свое обращение. Вот что в нем говорилось: «Белый дом не отвечает на словесные выпады террористов».
– Верно. Мы на них не отвечаем.
– Вы молили его о пощаде, господин президент?
Мой советник по вопросам политики Дженни Брикман чуть не рвет на себе волосы. У нее тоже нет допуска к секретным материалам, и потому она тоже не знает всех тонкостей дела; ее главная забота – чтобы я предстал на этом слушании как боец. «Не умеете драться, – сказала она, – не ходите. Не то вас выставят дешевой бумажной игрушкой».
Она права. Лестер Роудс мечтает отколошматить меня палкой в надежде, что из моего разорванного брюха посыплются засекреченные сведения и доказательства политических промахов.
– Вы мотаете головой, господин президент. Давайте уточним: вы отрицаете, что молили Сулимана Чиндорука о поща…
– Соединенные Штаты никого и ни о чем не молят.
– Что ж, хорошо, вы опровергаете заявление Сулимана Чиндорука о том, что молили…
– Соединенные Штаты, – повторяю, – никого и ни о чем не молят. Вам ясно, господин спикер? Или повторить?
– Тогда, раз вы не молили его…
– Следующий вопрос.
– Вы вежливо попросили не нападать на нас?
– Следующий вопрос.
Спикер молча просматривает заметки.
– Мое время на исходе, – наконец говорит он. – Осталось еще несколько пунктов.
С одним всё – почти всё, – но остаются еще двенадцать допрашивающих, и у каждого наготове шпильки и ловушки.
Спикер прославился не только вступительными, но и завершающими вопросами. Я даже знаю, что он скажет, а он заранее знает, что я не смогу ответить.