Незаметно шли года, насыщенные занятиями, учёбой, играми в немногие свободные дни, путешествиями с родителями и драками с уличными детьми. Шака росла, ни в чём не уступая братьям: ни в росте, ни в ловкости, ни в силе, ни в выносливости. Но всё же она была девушкой, хотя до некоторых пор не осознавала этого, пока однажды, борясь с Дансом – старшим из братьев – почувствовала, что он как-то необычно сжал её и вдруг неловко поцеловал куда-то в шею. Шака ударила наглеца, вырвалась и сердито воскликнула:
– Ты чего?
– Ты очень красивая, Шака, особенно когда сердишься… – ответил мальчишка.
– Я твоя сестра и ты не должен меня целовать, – строго ответила девушка.
– Ты же не родная, – пожал плечами мальчик. – Это не грех.
– У нас одна семья, – настаивала девушка.
– Но разные отцы, – не унимался паренёк. – Ты мне не родня, твой кровник Кайл, а мой отец – Ольд. Так что мы можем даже сделать ребёнка… И вообще, ты дочь наложницы, а значит, должна повиноваться мне.
– С ума сошёл?! – возмутилась девушка. – Этого никогда не будет! – в ярости воскликнула она и ушла с занятий.
До этого она как-то не задумывалась о своём положении в доме Лоис. Госпожа назвала её дочерью и все слуги и рабы восприняли это как должное, и относились к Шаке, как и к юным господам – с подобострастием и послушанием. Но соответствовали ли слова госпожи истинному положению вещей? Была ли она законной дочерью Лоис, оформила ли она соответствующие бумаги, или всё держалось лишь на прихоти и её слове? Решив выяснить этот вопрос, Шака начала действовать с хитростью и терпением, исподволь и незаметно расспрашивая приближённых к госпоже людей: управляющего Аймера, лекаря Кресса, жену Аймера и любимицу Лоис певицу Алию… и в конце-концов выяснила, что она не удочерена Лоис, а остаётся рабыней, дочерью рабыни, хотя об этом никто почти не помнит. Это известие больно задело самолюбие девушки. И хотя её нежной шеи никогда не касался металл рабского ошейника, но она вдруг почувствовала себя несвободной, словно птица, живущая в золотой клетке.
На шестнадцатилетие Лоис подарила приёмной дочери прекрасное оружие в усыпанных драгоценными каменьями ножнах, а отец – небольшую шкатулку с набором всевозможных ядов. Затем он посвятил её в секреты своего мастерства, сказав в самом начале: