– Ах, это, – я махнула рукой, надеясь, что хорошо вуалирую свою ложь. – Цвет волос сменила. Ринопластика… Лавровы платили мне очень хорошо.
Где же здесь может быть детская? Хотя бы примерно… Конечно, я понятия не имела, какое расположение комнат в этом огромном доме. Бросить все и побежать искать своего ребенка я не могла, понимала, что меня сразу же выведут под белые ручки амбалы, которых я заметила уже возле дома. Наверняка "пасут" периметр.
Сколько же у Бодрова врагов, раз такая сложная система охраны?
И главное – как во всем этом должен находиться мой сын?
Я ужасно хотела его увидеть, но не понимала, под каким предлогом покинуть столовую – а именно здесь проходило "собеседование".
Ольга Ивановна что-то говорила и говорила, рассказывала, объясняла, а я только и думала о том, как добраться до своего ребенка. Как его найти. Не спрашивать же напрямую.
И вдруг… голосок. Тоненький. Недовольный.
Богдан!
Я едва не подскочила с места, но вовремя заставила себя притормозить.
– В доме есть дети? – вырвалось. – Я думала, у Глеба Александровича нет детей.
– Вообще, нет. Вернее – не было.
– То есть как это? – я попыталась выдать "дуру". – С неба на него, что ли, ребенок свалился?
– Ну не с неба, конечно… – она воровато обернулась на дверь и подалась вперед: – Походу нашел своего сына, представляете? Вчера!
– Да ладно? – я прикрыла рот ладонью, разыгрывая недоумение и радуясь, что язык у его домоправительницы, или кто она там, оказался совершенно без костей. – И где нашел?
– Ничего не знаю, – развела руками. – Не так давно сюда привез. Я не поняла: то ли мать у него пьющая, то ли еще что... Сразу тут суета поднялась: педиатры, еще врачи какие-то. Психолог приехал. Пытался на мальчишку повлиять. Только парень оказался с характером, дал тут всем жа́ру.
– Это что вы имеете в виду? – я ощутила, как от лица отлила кровь. И мне даже уже было все равно, почувствует она подвох или нет. Плевать. – Он плакал, что ли?
– Орал! Просился к маме. Все игрушки, которые ему дали – проигнорировал. В Глеба Александровича вообще протертым бананом бросил.
– А зачем его кормили протертым? Он же не младенец!
– А вы откуда знаете? – с подозрением прищурилась она, глядя на меня поверх линз очков. – Я возраст его не называла.
– Ну… Я просто предположила, – улыбаться даже насильно было чертовски сложно. – Неужто угадала?