Замедленную картину пришлось наблюдать примерно четыре минуты.
За это время вторая машина скорой помощи успела проехать мимо
девушек. В её окне Лена успела разглядеть девочку лет двенадцати.
Судя по её узким прорезям глаз, она была сибирячкой. А затем все
солдаты пересекли границу зоны и слоумо прекратилось.
Навстречу отряду сразу же заторопилися Порохов и его замы. Затем
началась череда рукопожатий и дружественных объятий. А после ещё
около пяти минут мужчины о чём-то общались. Скорее всего обсуждали
итоги миссии.
— Во, на нас посмотрел, — Оксана вся засияла, когда Ларионов
бросил взгляд на девушек. — О, как смотрит. Похоже, я его
заинтересовала.
Лена же слушала подругу вполуха. Когда она встретилась глазами с
Максимом, на неё нахлынула такая волна эмоций, что девушка едва
сдерживала свои слёзы.
— Пошёл, — взбудораженным голосом загворила Оксана. — К нам. К
нам пошёл. Точнее, ко мне. Не думала, что это будет так легко.
Ларионов преодолел расстояние до девушек очень быстро. А по мере
его приближения на его лице оставалось всё меньше хмурых
оттенков.
— Ну привет, солдат, — Оксана решила первой поприветствовать
Ларионова, когда тот приблизился.
Но Максим, не услышав её слов и даже не посмотрев в её сторону,
сходу подхватил Лену на руки и вместе с нею закружился.
Товарищи Ларионова и остальные военные одобрительно
присвистнули. Кто-то даже выкрикнул: “Гляньте, что командир
вытворяет”.
Тем временем Лена, положив ладони на щёки Максима, нежно
произнесла:
— Значит, геологической разведкой занимаешься, да? — вспомнила
она причину командировок, которую Ларионов озвучил на их прошлой
встрече.
— Вроде того, — ответил Максим.
После этого девушка прильнула к губам мужчины, что вызвало ещё
одну бурную волну одобрительных выкриков со стороны товарищей
Ларионова.
А её подруга Оксана наблюдала за всем этим с открытым ртом и не
могла поверить в происходящее.
17 июня 2024 года.
База “Сибирская”.
Московское время – 13:10.
Аномальное время – 07:00.
За время службы в проекте “Вторжение” я просыпался по-разному. И
на больничной койке, и под завалами. Однажды проснулся даже от
того, что меня дикий за ногу тащил прямо по асфальту. Но чаще всего
приходилось это делать под крик дневального: “Подъё-ёёём!”. После
которого начиналась шумная симфония казарменного утра.