Мы прошли. Половина дела сделана. Осталось найти парня и переспать с ним. Мелочь, правда?
Клуб встречает нас оглушающей музыкой и пустотой. На улице толпа народа, но уже через несколько минут они все будут здесь.
— Пошли закажем выпить, — Динка тянет меня к барной стойке. — Сейчас остальные зайдут, и в ближайшие полчаса мы коктейли спокойно не закажем.
Что касается ночной жизни, Динка куда просвещенней меня. Она во многом просвещенней. В парнях, отношениях, сексе. Нам одинаково по двадцать, но за последние два года у Динки было несколько серьезных отношений и много несерьезных. Она вообще спокойно относится к тому, чтобы познакомиться с парнем и в этот же вечер с ним переспать. С защитой, конечно же. Но спокойно, это когда дело касается ее. Со мной, как она говорит, иначе.
Я девственница. Невинная. Нетронутая. Господи, ненавижу, когда кто-то об этом шутит и вспоминает. Ощущение, что в наше время девственность приравнивают к какой-то патологии. Болезни. Я ведь обычная, как и все. Секса не было – так не с кем. Все парни не те, кривые, косые, низкие, рыжие, геи, не такие, как…
— Эй, — Динка трогает меня за подбородок. — Ты чего это? Глаза блестят, плакать решила?
— Нет, конечно! — фыркаю, хотя у самой и правда глаза на мокром месте. Чуть такой макияж не испортила! — Тушь в глаза попала.
— Ага, я такая дура, поверила. Я тебе говорила, зря затеяла. Не сможешь ты так, тебе чувства нужны, — со знанием дела говорит подруга.
— Да? И где ж их взять? Ты видишь рядом влюбленного в меня по уши дурачка? Я что-то не замечаю.
Демонстративно осматриваюсь по сторонам. Фыркаю, давая понять, что разговор окончен. Увы, Динка мои намеки никогда не понимала. Закатывает глаза, хмыкает недовольно.
— Вон недавно Серов тебя на свиданку звал. И? Чего отказала?
— Он зубрила.
— Ой, а сама-то, — возмущается она. — Ладно, а Долин? С ним что не так? Спортсмен, боксер. Девчонки говорят, пресс у него отличный и член большой.
— Он тупой.
— Так тебе с ним не разговаривать!
— Предлагаешь трахаться в тишине?
Мы начинаем смеяться. Динка хохочет, держась за живот, я пытаюсь не сильно ржать, потому что поплывет макияж, и моей красоте хана. Стилист уверял, что работа продержится сутки, даже если я буду рыдать, но я решаю перестраховаться. Мало ли. “Потерять” лицо лучше после секса, а не до.