“В холодильнике есть колбаса и сыр, где чай и сахар, ты знаешь. Я ложусь спать, устала”
Я отпиваю из бокала виски и бросаю взгляд на ее дверь.
Лгунья.
Устала она, спать ложится. Как же…
Злость берет такой силы, что я не рассчитываю силы и сдавливаю стакан, который лопается в моей руке.
— Сука… твою ж мать!
В руку вонзается несколько осколков, кровь капает на белоснежную поверхность столика и на ковер.
Краем глаза улавливаю какое-то движение и только потом понимаю, что это Алина. Вышла из своей комнаты и идет ко мне.
— Господи… — выдыхает она, приседая на корточки рядом со мной.
Осматривает рану, проводит пальчиками по моей руке и просит меня никуда не уходить. Как будто тут вариантов сотни. Меня пасут, так-то, у подъезда.
Алина возвращается с той же коробкой лекарств. Кладет ее на столик, извлекает бинт, перекись, вату, уверенно хватает меня за руку и переворачивает ту ладонью вверх.
— Я достану осколки, потерпи, ладно? Обезболивающего у меня нет, — произносит мягко. Успокаивает, как ребенка.
Я киваю, крепко сцепив зубы.
Она извлекает один осколок, затем второй, третий. Осматривает раны, из которых сочится кровь. Я не чувствую нифига, потому что на нее смотрю неотрывно.
— Вот этот порез глубокий, остальные нормальные, их можно залить перекисью для дезинфекции и закрыть бактерицидным пластырем.
— А с глубоким что?
— Зашить бы.
— Умеешь?
Она таращит на меня свои большие зеленые глаза и с ужасом во взгляде мотает головой.
— Забинтуй как-нибудь тогда.
— Если кровь не остановится…
— Просто заклей рану, — рычу, теряя терпение.
На ней какая-то жутко несексуальная тряпка, но с глубоким вырезом, через который я могу видеть ее грудь. Не полностью, всего немного, но мне хватает, чтобы член в штанах дернулся. Я отворачиваюсь, пока она проводит манипуляции с моей рукой. Даже глаза закрываю, чтобы не смотреть, но веки как-то упрямо раскрываются, а взгляд фокусируется на сосках. Что на ней, блть, за майка такая? Мышиного цвета, но в обтяжку. Я же не железный, у меня прекрасная память. И что под этой майкой, я визуализирую безошибочно.
Она долго возится. Я успеваю рассмотреть ее всю. Сожрать взглядом, пережевать и насладиться вкусом. Я столько всего и в таких позах с ней сделал, пока она клеила мою руку, признаться страшно. Я себя ненавижу за этот неконтролируемый стояк в штанах. Она сестра Бори. Я раз сто себе это напомнил и с ужасом осознал, что не помогает. Моему члену определенно безразлично, кто она и что ее нельзя трахать. Он просто ее хочет. И я хочу тоже. До зубового скрежета хочу сорвать с нее эту тряпку и втянуть в рот ее сосок. Вспомнить его вкус. Аж слюна скапливается во рту, которую я тут же сглатываю.