— Нет… — дрожащий шепот вырывается из горла с болью. — Прости за то, что я сделала…
— Ш-ш-ш, — он обдает мое ухо горячим дыханием, прежде чем приподняться и посмотреть на меня сверху вниз, и лучше бы я не видела его глаз, угрожающих мне опасным блеском.
Сглатываю, начиная часто моргать, потому что сейчас резь в глазах усиливается, как и дрожь в каждом уголке моего тела. Особенно когда он протягивает руку к тумбочке и уже через секунду подносит к моим губам прохладное горлышко.
Тут же шарахаюсь в сторону, насколько мне позволяет мое положение.
— Открой рот и выпей, тебе нужно успокоиться, — требует этот проклятый таким обыденным тоном, что мне становится еще страшней, а потом я снова чувствую, как горлышко начинает сильнее давить на мои сомкнутые губы.— Смелее, это всего лишь вино, — едва не рычит он, теряя терпение. — Я не хочу трахать зажатое бревно.
Резко втягиваю носом воздух, только это последнее, что я успеваю.
Мужчина грубо сдавливает мои щеки, вынуждая от вспышки острой боли открыть рот, а затем, не церемонясь, вливает в меня вино.
Я начинаю давиться им, но он быстро меняет позу и, сев на моих ногах, поднимает меня следом. Дает возможность восстановить дыхание и снова насильно открывает рот и вливает терпкое, обжигающее горло пойло. Кажется, будто раскаленная лава течет по моей глотке, но каким-то чудом у меня получается выбить бутылку, и та улетает в неизвестном направлении. Я даже не слышу, где она приземляется, потому что жадно хватаю ртом воздух, в то время как сердце норовит пробить ребра.
Я снова пытаюсь столкнуть с себя мужчину, все еще задыхаясь от жжения в носу, горле и глазах, от эмоций, кусающих меня подобно голодным зверям, и от тяжести, вновь придавившей мое тело спиной к матрасу. А потом на дрожащие губы обрушивается мужской рот, наполняя меня чужим вкусом.
Чувство отвращение вмиг наполняет меня до краев, и я отчаянно смыкаю челюсти и хлещу мужчину по плечам, уворачиваясь от его грязно языка, которым он теперь слизывает вино с моего подбородка.
Резко он отстраняется от меня и сразу же переворачивает так, что теперь я сижу сверху, и мне приходится вцепиться в полы халата, чтобы не рухнуть от внезапного головокружения.
— Вот как мы поступим, — повторяет он сдавленным шепотом и жадно сминает ладонями мои ягодицы, а я, часто хватая ртом воздух, зажмуриваюсь, чтобы сдержать тошноту, подкатившую к горлу. — Ты отдашь мне то, чего меня лишила прошлой ночью, а взамен я унесу нашу маленькую тайну с собой в могилу…