Внутри нее на темной бархатной подложке лежал крошечный
сверкающий осколок.
— Да будет так! — с трудом разлепив губы, прошептал он.
Его узловатые пальцы потянулись к осколку.
Вдруг что-то его остановило. На глаза набежали слезы, взгляд
помутился и остановился на пустом книжном шкафу. В воздухе,
пронизанная лучами заходящего солнца, сгустилась бесформенная
дымка.
Старик ахнул. Крышка шкатулки громко клацнула и полетела на пол.
Руки под мантией зашевелились, нащупывая оружие, но вытащить его не
успели.
Шкатулка, разом ожив, прыгнула старику на живот и раскрылась.
Вздрогнув всем телом, он на минуту помедлил, а потом быстро
выхватил осколок и крепко сжал его в сухих ладонях.
Мир перед глазами померк.
***
В роскошной комнате, наполненной утренним светом, стояла широкая
кровать. На ней лежал седой морщинистый старик. Его лоб покрывали
неровные коричневые пятна, глаза подслеповато щурились, а на губах
была улыбка.
Он умирал, но был счастлив.
Вокруг него столпились многочисленные родственники с детьми на
руках. Рядом стоял врач, то и дело измеряющий пульс.
Старик старался шутить — бодрился из последних сил.
Повинуясь взмаху костлявой руки, к нему на кровать забрался один
из малышей. Не прошло и минуты, как в его крохотные ладошки
перекочевал массивный перстень. Умирающему он был уже ни к
чему.
Вдруг лицо старика перекосилось, он охнул и схватился за
грудь.
Немощное тело на мгновение сильно вздрогнуло и замерло.
Мир перед глазами в очередной раз померк.
***
Я быстро проморгался и вновь очутился посреди огромного кабинета
во дворце, глядя, как в дверях появился император.
Смотрел, но не видел, потому что все еще был под впечатлением от
вереницы видений, что в одно мгновение пронеслись у меня перед
глазами.
Я увидел несколько очень похожих историй — последние мгновения
жизни незнакомцев. Чаще всего старики, но были и те, кто едва
достиг зрелости. Ещё было неизменно наличие вокруг малышни и
перстня, который им доставался. Кроме, разве что, самой первой.
Но кто они? Почему магия мне их показала?
Ответа на эти вопросы не было.
Из задумчивости меня выдернул громкий голос усатого
камердинера:
— Его императорское величество, Романовский Аркадий
Семенович!
Я с почтением поклонился.
Император в окружении свиты прошел к массивному трону и
неторопливо присел.