Всё, рассудок вмиг растаял,
И рука поэта вниз
Мчится: прямо волчья стая…
Мне такое хоть приснись.
Рассказать вам за поэта
Я могу, но пусть он сам.
Стиль его скажу: конфета,
Иль – ладонь по волосам…
Мало тех стихов осталось,
Но ценна и эта малость.
Я отвлёкся, чтобы в вас
Ну не очень загорелось…
Вот про них его рассказ,
Так его стихами пелось:
«Ехал, ехал, въехал в лес:
Рядом чудо из чудес.
Вот любви картина:
Чудо звать Ирина.
Сели эдак, сели так…
Не придумаю никак:
Что же дальше делать?
Вдруг душа запела
Всем мотив известный,
Если с чудом тесно,
То губами по губам
Пробу сделать надо нам.
Но, а я стесняюсь…
Вот рукой касаюсь
Шейки под затылком…
Сердце бьётся пылко.
Пылко или жарко…
Не хватает, жалко,
Смелости, ей-богу!
Хоть зови подмогу.
Но смелей, смелей рука.
Чу… коснулся… потолка.
Потолка машины,
А не щёк Ирины.
Но когда же с Вами
Я сольюсь губами,
Милая, чудесная,
Доселе неизвестная.
Вдруг, и сам не знаю,
Я ведь ощущаю
Влажность губ и языка…
Как же ты теперь близка
И рукам, и телу…
Что же с телом делать?
Брось, ведь всё в порядке!
Ба… беда: прокладки».
Мне со слов поэта ясно
Стало всё про ту проблему…
Та проблема неопасна.
С ней встречались часто все мы.
Продолжая обниматься,
Стали сладкие слова
Говорить и целоваться,
Хоть кружилась голова.
Поборов земные страсти,
Ира шепчет: «Борик, слазьте.
Коль сегодня нам нельзя…,
Через день ты всё получишь.
Мы ещё, хоть не друзья,
Но, пожалуй, даже лучше…
А сейчас уже смелее
Поцелуй и обними.
Я совру, сказав, что тлеет,
Всё во мне к тебе – горит».
Трудно было оторваться,
Но пора и расставаться.
С настроением прекрасным
Иру вёз домой Борис.
В мыслях, вроде неопасных,
Путал он и верх, и низ.
Всё же потерпеть придётся:
Счастье дело наживное —
Терпеливому даётся.
Терпеливых было двое.
Ситуация знакома…
Ира вышла возле дома.
Хорошо, что крыльев нет.
А то, как в машине с ними?
Ух, как рад был наш поэт.
Кто с него ту радость снимет?
А никто, всё бесполезно.
Он мгновенно заболел
Самой нужною болезнью —
Той, что каждый бы хотел.
Всё, пускай побудут врозь,
Чтобы пламя улеглось.