Между тем минут через десять Гонория все-таки заскучала. И Маркус тоже заскучал, поскольку теперь она ровным счетом ничего не делала, просто сидела под деревом, подперев локти коленями, а подбородок – ладонями.
Но вот Маркус услышал чьи-то шаги. И она тоже услышала, потому что быстро вскочила на ноги, бросилась к ложной норе и засунула в нее ступню. Затем весьма неуклюже плюхнулась на землю и тут же постаралась принять наиболее изящную позу из тех, что в состоянии принять особа, чья нога втиснута в кротовую нору.
С полминуты она – в полной боевой готовности – напряженно прислушивалась, очевидно, дожидаясь, когда неизвестный любитель лесных прогулок подойдет достаточно близко, а потом на редкость убедительно вскрикнула.
Участие в домашних спектаклях явно сослужило ей хорошую службу. Не окажись Маркус случайным свидетелем маневров, предварявших «падение», ему бы и в голову не пришло усомниться в подлинности несчастного случая.
Теперь на сцене должно было вот-вот появиться новое действующее лицо.
Маркус ждал.
Ждал терпеливо.
Гонория тоже ждала. И тоже терпеливо. Вероятно, даже терпеливее, чем следовало бы. Ей стоило издать второй «крик боли» чуть раньше, она, очевидно, передержала паузу, потому что предполагаемый спаситель упорно не появлялся.
Третий – и последний – вскрик прозвучал уже не так достоверно. Он был испущен скорее для порядка. Зато следующее высказывание получилось весьма ярким.
– Тьфу, пропасть! – рявкнула Гонория, вытаскивая ногу из норы.
Маркус рассмеялся. Гонория ахнула:
– Кто здесь?
Он вышел из-за дерева.
Черт возьми, надо было вести себя потише. Ему вовсе не хотелось пугать ее.
– Маркус?
Он ограничился приветственным жестом. Вообще-то полагалось бы что-нибудь сказать, но она все еще лежала на земле и ее туфлю покрывал слой грязи. А лицо… О Господи, ему никогда не доводилось видеть ничего более забавного. Гонория выглядела одновременно разгневанной и смущенной и, кажется, не могла определить, какая из эмоций сильнее.
– Прекрати смеяться!
– Прости, – сказал он, не испытывая ни малейшего раскаяния.
Она уморительно свирепо сдвинула брови:
– Что ты здесь делаешь?
– Я здесь живу.
Он подошел и протянул ей руку. Для джентльмена вполне естественно предложить даме помощь.
Гонория прищурилась и воззрилась на него с нескрываемым недоверием.