Мы прошли внутрь таверны. Сначала были не большие сени, на стене крючки для верхней одежды, и вообще место для крупной поклажи, которую можно оставить и не занимать место в самой таверне. Но мы не стали оставлять свои рюкзаки, а прошли сразу дальше.
Большой зал, в котором стояли деревянные столы и лавки, кое где лавки прикрывали вязанные толстые накидки разных цветов. Столы без скатерти, ничем не покрытые. За двумя из четырех столов сидели мужики, видимо, женщинам такой вид отдыха не доступен. Они пили, горячительные напитки, из больших глиняных кружек. По виду были уже захмелевшими и наше прибытие вызвало их живейший интерес. Они прекратили свои разговоры и провожали нас взглядом, пока мы шли к пузатому трактирщику. Он стоял за стойкой, а стена за его спиной был украшена головами убитых животных на деревянных щитах. Видимо одним из ремесел этой деревни это было набивка чучел.
- Здорово, Степаний, нам бы комнату заночевать и поужинать чаво,- обратился к трактирщику Серафим.
Мне же велено было помалкивать, и вообще прикинутся дурачком и нос никуда не совать. Вообще по нашей легенде, я блаженный, который заблудился в лесу. Кто и откуда не знаю, соображаю плохо, вот Серафим взял меня на воспитание. Эта история должна была вызвать жалость и заставить забыть о моем существовании всех меня мельком увидевших.
-Садись Серафим, сейчас Акулька принесет чаво от вечери осталось,- отвечает Степаний и пристально смотрит на меня.- Это кто еще?
-Да блаженный, приблудился к избе в лесу, жалко стало, вот оставил учеником себе, помрет же с голоду. Его зверь знатно потрепал, еле выходил,- вот и все объяснение от Серафима относительно меня. А мне и большего не надо, моя задача смотреть и запоминать.
Трактирщик указал рукой на пустой стол, и мы пошли в ту сторону. Расселись и я продолжил косить под дурачка, рассматривая все и всех вокруг. Я блаженный, мне можно.
Стены таверны или как я про себя начал называть трактира, изнутри украшали только шкуры убитых зверей, а так же головы, выполненные довольно искусным мастером чучельщиком. По углам висели охапки трав, я подумал, что скорее душистая трава использовалась как благовоние. На столах стояли свечи, другого освещения не предусматривалось. А еще большая круглая люстра, что-то типа колеса, свершу которой, тоже были свечи, но все это давало очень тусклый свет.