Заскочил в квартиру и прямиком двинул к окну. Потом вспомнил,
что я сам сейчас, как бы, далеко не качок. Это взрослому хорошо.
Взял шестилетнего пацана и вытащил. А мне уже так легко не удастся.
Тем более пацан у нас достаточно крепенький.
В общем, минут пять еще корячился, вытаскивая мелкого из
форточки. В отличие от меня, Илюша всегда являлся обладателем тела,
в котором присутсвовали и здоровый дух, и силушка богатырская.
По-простому говоря, он был полноватым. Щеки – как у хомяка. Не
понимаю, как вообще мать могла верить в его мнимые "болезни". При
первом взгляде на братца в голову сразу лезла фраза из старого
фильма. На нем пахать можно!
– О, Лех, а можно тогда мои друзья к нам зайдут? Мы поиграем. –
Заявил брат, как только получил свободу.
– Ты же болеешь. – Я точно знал, что не промахнусь с причиной,
благодаря которой Илюша остался дома.
– А я уже выздоровел. – С абсолютно честным лицом ответил он. –
И между прочим, положительные эмоции идут больным людям на пользу.
Можно, а? Пожалуйста.
В общем, я согласился. Но свою ошибку понял ровно через полчаса,
когда почувствовал запах дыма из комнаты, где мы жили с Илюхой.
Прибежал, увидел коробку с газетами, в которой с помощью спичек мой
братец вместе со своими такими же "больными" друзьями разводил
пионерский костер. Отнял коробку и спички, навалял им по шее,
выпроводил друзей, пошел разогревать обед.
На обед были картофельное пюре и сарделька. Нашел все это в
стареньком, пузатом холодильнике. Пюре разогрел на тяжеленной
чугунной сковородке, сардельку сварил. Усадил Илюшу за стол, ушел в
комнату убираться. Потому что там творился лютый трындец. Детишки
не только разводили костер, они решили воссоздать снежную зиму. Для
этого раскидали по всему полу вату, отрыли коробку с елочными
игрушками и эти игрушки в хаотичном беспорядке разложили на
"снегу".
Не прошло и пяти минут, как из зала раздался звук включенного
телевизора.
– Ты что, уже поел? – Спросил я у брата, выглянув из
комнаты.
Зал у нас был проходным, там, на диване, спала мать. Мы с Илюхой
обитали в комнате. У каждого имелась отдельная койка с панцирной
сеткой. Шкаф и учебный стол делили на двоих.
– Да. Все скушал. – Ответил братец, глядя на меня так искренне,
что я сразу понял, имеется какой-то подвох.
Вышел в кухню, осмотрелся. Правда, кухонька была меленькая. В
"хрущевках" они всегда такие. Открыл дверцу холодильника – все,
мандец. Сам уже в коридоре стоишь. Поэтому для "осмотреться"
хватило просто повернуть голову сначала налево, потом направо.