Беру дистанцию с ней один в один. Арина визжит, я ржу. Влетаем на окончательный финиш точь-в-точь, как должно это было случиться.
Та-дам…
— Ура-а-а! Я победила! Даже не верится!
Радостные выкрики на всю набережную теперь раздаются.
Она такая счастливая, кружится вокруг меня, пританцовывает. Не знаю, что с Ариной творится на победах в команде баскетбола, но сейчас по ней можно подумать, что золотую медаль получила. Меня поражает, что этой девчонке притворяться не надо. Если ненавидит, то открыто, если счастлива, то будет об этом кричать.
Для Арины я стал похожим на братьев, а может, еще на каких-то парней. Для меня… нет сравнений. Она другая, самая чокнутая, самая настоящая. С такими я точно еще не встречался.
— Без репетиции балета я не претендую на бурные овации, — о своем, о наболевшем, напоминать приходится.
— Э-э нет! Леша, твое выступление я жду. Вот уже ладошки хлопать приготовила, — и девчонка, посмеиваясь, вертит перед моим носом руками.
Ясно все, опозорюсь конкретно.
Тихого дебюта сделать не дадут.
Ну ё-моё…
Почему у нее такая бурная фантазия? В каком месте я похож на балерину?
Внутри себя ругаюсь, внешне не показываю вида. Не мог я заранее знать, что соперница по забегу выберет, когда предлагал сделать гонки на желание.
И на финише второго круга понял, что не должен… выиграть.
Логика во мне, бывает, спит, но чаще я соображаю нормально. Простой парень Леша должен удивлять, а не она меня. Все мои перевоплощения только для этого.
Если малышка Сомова выбрала для меня балет, значит, что?
А то!
Она все еще сомневается и хочет проверить, сколько во мне простоты, на что я способен.
Арина, оказывается, и свистеть умеет. Приступила сразу же, как только подходим к фонтану. Как рекламу делает, то вообще молчу. Думал, хуже надувного павлина не опозорюсь. С ней же я постоянно влипаю в какой-то кошмар.
— Леша, Лешка! Жги-и-и! — победительница кричит, привлекая внимание прохожих.
Мама, папа, простите непутевого сына.
Мельком оглядываюсь. Вроде никого не знаю. Но прохожие могут за время танца и другие мимо пройти.
Затем вспоминаю, что я здесь не Лекс Корнев. Это он брутал и ненавидит всех, кто посмеет над ним рассмеяться.
Что, значит, позориться? Ага, сейчас. Передо мной стоит буйная в своих овациях девчонка. Распахнула на всю глаза в ожидании.