И потому ни у кого не вызвали подозрений две быстро прошедшие
мимо фигуры. Они потерялись в толпе, растворились. Будто были
единым с городской жизнью с самого начала.
Лишь когда они достигли условного центра города, Вергилий
почувствовал, как нагрелся осколок Ямато. А чуть позже и он ощутил
еле заметный зов. Такой слабый и едва различимый. Он исходил
откуда-то снизу, и вел в сторону гор. Ему туда.
-Ты так уверенно идешь, будто знаешь дорогу, - тихонько
прошипела Леди, нагнав его.
-Был тут когда-то... - пространно ответил Вергилий.
Женщина помолчала, задумавшись:
-Так а может это твой сын, а не Данте?
Полудемон обернулся на ходу, посмотрев на нее нечитаемым
взглядом, и ускорился. Леди, бурча себе под нос о “звизданутости”
невольного напарника, прибавила шаг, почти переходя на бег.
“Сын? - Вергилий ушел в себя так внезапно, даже сам не осознал
еще. - Вряд ли...”
Эти слова Мэри полоснули по памяти, как холодная сталь по мясу.
Как непрошеные гости из далекой страны, вылез разговор, что был
услышан им в полу-беспамятстве. Тогда он не придал значения,
занятый выживанием. А когда узнал, что у Данте, его асоциального,
даже сильнее чем он сам, брата, есть ребенок, забеспокоился.
Отрицательный ответ укрепил в сознании Вергилия ошибочность
услышанного. Позже он сослал все на додумывание воспаленного мозга.
Он тогда не особо отдавал отчет не только своим действиям и словам,
но и мыслям.
А теперь, на каком-то замшелом островке, полного сектантами
культа в честь их отца, живёт и растет ребёнок, в чьих жилах течёт
их кровь.
Вергилий не знал, как к этому относиться. Скажи ему кто пару лет
назад, что он будет дядей для дочери своего брата, он бы рассмеялся
в тому лицо, выдав колкость про Данте. А если бы еще сказали, что
он эмоционально привяжется к этой девчонке и будет переживать за
нее сильнее, чем за себя, живым от полудемона не ушел бы.
Но реальность такова. И ведь нельзя отрицать, что пока он
восстанавливался, именно коммуникация с племянницей перевернула его
подростковый максимализм. Вернула, так сказать, к людям.
И ведь только потом понял, что мелкая чертяка прекрасно знала,
что делала. Маленько-помаленьку, она, своим примером, показывала и
учила заново общаться с братом и остальными людьми. А ее смешная
забота о его комфорте не столько умиляла, сколько заставляла
задумываться: почему, зачем, для чего.