Тисифон уже не плакала, бежать с заложенным носом очень тяжело.
Даже немного стремно.
В бег она выплеснула сильные эмоции, очищая разум от гнева и
обиды. Но для анализа случившегося девушка была пока что не готова.
Было по-детски обидно. Тис не понимает, почему отец не может просто
рассказать...
Тисифон зажала рот рукой. Что же она наговорила! Как у нее язык
то повернулся?!
Это уже не списать на детские эмоции. А вполне обдуманные и
пережеванные мысли. Это правда, что она так думает, но эти слова
никогда не должны были быть произнесены вслух. Тем более человеку,
который забрал ее и вырастил. Есть ли разница, насколько он ей
родной?
Тисифон присела на корточки, схватившись за голову. За такое ее
мало просто не простить. Да и какие слова для извинений?
Смешно!
Ей стало стыдно и страшно. А вдруг она сейчас придет и
они...
Нет, даже мысли пробирают до дрожжи.
Но вернуться ей все равно придётся. Она встала, осматриваясь.
Солнце в зените жгло светлую макушку, а майка пропиталась седьмым
потом. От влаги она была тяжелая и неприятно липла к телу.
Тисифон оказалась на границе города. Справедливости ради,
агентство и не стояло в центре их небольшого городка. Так что не
такое это уж и неожиданное происшествие. От места, где стояла Тис,
было рукой подать до небольшого пустыря, куда ее водили близнецы
тренировать. И до дома близко, и от людей подальше.
Но туда не тянуло.
Надо бы домой, они ведь вечером все таки гостей ждут. Надо
помочь с готовкой. Хоть очередь Вергилия, но Тис прекрасно знает,
что дядя всех припашет.
Телефон, как и все вещи, она оставила дома. И судя по солнцу,
что нещадно палило, было около двух дня.
Чем ближе она подходила к дому, тем страшнее становилось. Как
еще на этот ароматный запах отчаз не слетелись демоны?
И вот, у самих дверей она замерла, чувствуя, как желудок падает
куда-то в пустоту. Ладони потеют. Тис вытирает их о штаны, борясь с
дрожью, что только нарастала.
Ручка не оказывает какого либо сопротивления, а дверь
открывается сама. И прежде чем Тисифон успевает осознать
происходящее, ее очень крепко сжимают в объятиях, выбивая воздух из
легких. А в голосе совсем нет ни гнева, ни укора. Только
волнение:
-Ты зачем так убежала? Я ведь волновался, - Данте и вправду
выглядит встревоженным, обнимая дочь прямо в дверях. - А вдруг
сердце не выдержит? Останешься с Вергом, так такое соседство и
врагу не пожелаешь тянуть самому.