Если честно, он был в абсолютном смятении и непонятнах. Кровь
его отца? Добрались до Тис?
Он сжал кулаки в беспомощной невозможности позвонить и как-либо
узнать, все ли с ней в порядке?
А может не Тисифон? Тогда... Кто?
Данте в мрачном предвкушении бросил взгляд на здания заводов,
что так неестественно стояли посреди дикой гористой местности
острова.
***
Пропитав тряпку чужой кровью, мужчина в рясе, с обезображенным
лицом, зажал рану на теле изможденного. На боль от жжения распятый
на стене с символами, никак не отреагировал. То ли без сознания, то
ли не чувствовал.
-Отец Бенедикт, вы скоро?
Противный гнусавый голос разнесся по помещению. Священник
скривился, заботливо поправляя чужую одежду. Оставив вопрос без
ответа, он вернулся к тому месту, где не закончил рисунок.
Пара штрихов, последние руны. Отец Бенедикт сложил руки вместе,
будто читая молитву. Кровавая тряпка, зажатая меж ладоней, вопреки
законам физики, вспыхнула глубоким синим пламенем. Даже пепла не
осталось.
-Кровь предателя послужит искуплением, свершенным им греха,
аминь.
Глава 14
Мертвую тишину нарушало позвякивание цепей, что тянулись от
каменной стены. Привязанный пришел в чувство не так давно и все еще
пытался осознать себя в пространстве. Дезориентированный,
ослабленный — он слабо шевелил скованными руками, практически не
чувствуя их. В голове пусто, ни боли, ни голосов — блаженная
безмятежность.
Холод, поднимающийся с ледяного пола, клонил в сон. Но что-то не
позволяло ему закрыть глаза и отдаться пустоте.
Внезапно резкий всплеск родной энергии вытолкнул мужчину из
темной обволакивающей трясины, тормоша сознание. Он сжал кулаки,
возобновляя металлический звон. Тепло проникло и распространилось
от груди до кончиков палец, оголяя нервы.
Боль яркой вспышкой ослепила, заставляя прочувствовать и ощутить
каждую кость в теле. Мышцы напряглись, задубевшие от долгого
бездействия, прогоняя волну нервных импульсов от спины по всему
телу.
Сделав судорожный вдох, он проморгался, восстанавливая все пять
чувств. Регенерация, что была слаба, едва поддерживала в нем жизнь,
сейчас будто открыла второе дыхание. Ее по прежнему хватало лишь на
стабилизацию физического состояния. Потихоньку привыкая к темноте
помещения, мужчина, стиснув зубы, попытался подтянуться на
скованных руках. Нет, сил не было.