– Моя, твою мать, – собрав последние силы, сквозь зубы шипит
девушка.
– Я так и знал. – Раскатисто рассмеявшись, он сжимает упругие
полушария, приподнимая в ладонях, и его смех вдруг резко
обрывается. Отпустив одну грудь, Бут дотрагивается большим пальцем
до участка кожи под той, что продолжает сжимать. – Давно это у
тебя? – обманчиво равнодушным тоном интересуется он. Не сразу
уловив суть вопроса, Кая растерянно распахивает глаза, взглянув в
застывшее нечитаемое лицо. Бут не смотрит на нее, всё его внимание
приковано к обычному родимому пятну под ее грудью. Ну, может, не
совсем обычному, учитывая четкую форму треугольника с удлиненной
вершиной, но уж точно не заслуживающему такого пристального
изучения.
– С детства. У мамы на бедре было такое же, – внезапно
смутившись, отвечает Кая. Он же не думает, что у нее какаято кожная
болезнь? Вот идиотка! Смущаться надо было раньше, когда он лапал
твои сиськи.
– Твою мать звали Анна Гейден? – Подняв голову, Бут смотрит на
нее с какимто пугающе странным выражением.
– Ты же знаешь. Зачем спрашиваешь? – Нахмурившись, Кая
облизывает пересохшие губы. Проследив за этим движением, мужчина
медленно выпрямляется в полный рост и убирает руки от ее груди,
пряча их в карманы черных брюк, идеально сидящих на крепких бедрах.
Бут такой… одетый на ее фоне, что становится тошно от вопиющей
несправедливости. Расстегнутая пуговица на рубашке не в счет, и,
боже упаси, она совершенно не хочет, чтобы он разделся, хотя…
справедливости ради. Кая, угомонись, ты снова не о том думаешь.
Какоето время замороженный придурок дотошно и скрупулезно
изучает ее лицо, а потом задает еще один идиотский вопрос:
– Ты похожа на нее?
– Конечно, похожа, – нервно отвечает она. – В моем досье нет
фотографий моей матери?
– Нет, – задумчиво произносит Бут, всё так же пристально
рассматривая лежащую на кровати девушку.
Отмерев, мужчина неторопливо обходит кровать справа, исчезая из
поля ее зрения. Погрузившись в свои мысли, девушка умудряется
временно забыть о своем позорном положении, горящих огнем мышцах и
двинутом на всю голову психе, кружащем вокруг постели. Это трудно
объяснить логическими причинами, но Кая не ощущала угрозы
сексуального насилия. Небольшая поправочка: не ощущала конкретно от
Бута. Ни вчера, когда она стояла перед ним голая и покорная, ни
сегодня агрессивная и рычащая, в цепях и ошейнике, с выставленными
напоказ гениталиями. Если копнуть глубже, то Кая даже банального
стыда не испытывала. Словно находиться перед ним обнаженной –
естественно, как перед личным врачом. Если бы он имел на нее
определенные планы, то давно бы воспользовался ситуацией, но ему
нужно от нее чтото совсем иное.