Вытираю рукавом рубашки злые слезы, что градом катятся по щекам, хватаю пакеты и тащу в коридор. Один из них цепляется за угол двери.
— Да чтоб тебя! — рычу и дергаю со всех сил. Тот рвётся, а я падаю задницей на пол.
Меня накрывает истерика. Как ошалевшая хватаю порванный пакет и разбрасываю вещи. Рву футболку, отчего мой ноготь ломается.
Надеюсь, мой бывший будет гореть в аду. Все мои бывшие.
Конечно, можно долго и нудно рассуждать о том, что это наш выбор и исключительно наши надежды, которые человек не оправдал. Но, знаете, когда человек, смотря в глаза, говорит что тебя любит, а потом развлекается за твоей спиной с твоей подругой, он предатель. Предатель и обманщик. Я на Бобика пистолет не направляла, чтобы он мне в любви клялся. Грош цена таким клятвам, я вам скажу!
Что мешало им сказать? Не крутить шашни за моей спиной, а все сказать в лицо? Разве я бы не поняла?
Ладно, откровенно говоря, не поняла бы. И очень долго бы злилась, сетовала на судьбу-злодейку. Однако со временем смирилась. А может, у них действительно любовь до гробовой доски? Тогда что у нас с Бобиком было, спрашивается? Чувствую себя так, словно мою душу прожевали и выплюнули.
Что мне теперь делать?
Уйти в монастырь? Ну знаете, это первое что приходит на ум.
Есть ли для самооценки женщины что-то более уничтожительное, чем предательсво близких людей?
Слёзы накатывают с новой силой, и я даже не сдерживаю громкие всхлипы. Сквозь пелену до меня доносятся стуки.
Ну кому там неймется?
БАМ. БАМ. БАМ.
Проклятье, кто-то тарабанит в мою дверь.
И пострадать спокойно не дадут.
Затаив дыхание, жду пока непрошеный гость отчалит, однако он весьма настойчив.
БАМ. БАМ. БАМ.
Черт!
Поднявшись, потирая ушибленную пятую точку и прихрамывая, плетусь открывать.
БАМ. БАМ. БАМ.
Клянусь Богом, если это Бобик я оторву ему его член и запихаю в глотку! Ему он все равно больше без надобности!
Рывком открыв дверь, я уже готова разразиться тирадой и проклятиями, как замечаю на соседа.
Шмыгаю носом и бурчу:
— Амурский, чего тебе?
Он приподнимает бровь, медленно скользит по мне глазами, словно оценивая. И нет, это не такой взгляд, которым мужчина оценивает твои прелести. И подавно. Скорее пытается понять насколько я вменяема.
— Мне? Ничего, — хмыкает, пожимая своими здоровенными плечами, за которыми, между прочим, и света белого не видно. Точнее, подъезда.