– Э-э, полегче на поворотах. Хватит про моего брата байки травить! Завидно, что ли? – включилась в беседу Вика. Глаза сверкали, дышала неровно, было видно, что этот разговор ее сильно задевает.
– Мне, завидно? – засмеялся Артем. – Чему и кому? Нет, конечно! У меня девчонок тоже немало, только я избирательный очень. Все, что «плохо лежит» не подбираю, и на подстилок бандитских не ведусь! Если бы он умнее был и думал головой, а не тем, что у него между ног выросло, то не сидел бы полтора года в тюряге…
– Так, все, мне это надоело, я не собираюсь слушать твой бред. Мы с подругой хотели побыть вдвоем, попрошу вас удалиться! – процедила сквозь зубы Виктория. Ноздри раздувались, щеки раскраснелись, она напоминала Амазонку на тропе войны. Я ее еще такой ни разу не видела.
– Все, все, Викуся, уже уходим! – примирительно поднял вверх руки Артем. – Я не хотел тебя обидеть. Ты не отвечаешь за поступки своего непутевого братца. К тебе претензий нет. Не обижайся, пожалуйста. Правда есть правда, и от нее никуда не денешься. Дашуль, жду обещанного свидания, – и он, подмигнув и шутливо раскланявшись, покинул нас.
За ним поднялся Виталик и, прошептав:
– Извините девчонки, если испортили вам обед, – побежал догонять друга.
Вика бросила на стол вилку, вытерла губы салфеткой и произнесла:
– Вот же – гаденыш! Ты ошибаешься, Артем, все, что происходит с моим братом, касается и меня тоже, потому что мы – семья! Но тебе этого не понять, избалованный, богатый, папенькин и маменькин сыночек. Тьфу, противно-то как, аппетит пропал, блин.
– Вик, – тихонько позвала я. – А это правда? Все, что он тут наговорил?
– Да, правда! Теперь ты с нами общаться не будешь? Ты же вся такая правильная, как сказал Артем, а мы отбросы общества – тюремщик и его сестра-мигера! Можешь хоть сегодня съезжать, никто тебя не держит! – сказала со злостью Вика, но я видела, как она переживала.
Я пересела к ней на соседний стул.
– Ты что, Викуль? Ты же меня знаешь: я не придаю значения статусу и не обращаю внимания на грязные сплетни. Я доверяю сердцу и сама решаю с кем общаться.
А она заплакала, как маленькая, и мне стало жалко ее. Ведь, когда погибли родители Виктории, она закрылась от всего мира, посвятив себя брату. У нее даже подружек до меня не было, об этом она как-то, вскользь, проговорилась.