– Почему два солнца? – прошептала себе под нос, но Никита меня
услышал, поднял голову и философски так произнёс:
– Наверное, потому что ночью две луны.
– Две луны, два солнца, король, Навуар, Виктория Ламарк, —
бормоча под нос факты, подняла руки к лицу и остановилась. Ладони
не мои, запястья не мои, ногти не той формы.
– Что это? – я, не стесняясь, ткнула рукой, которую украшали
синяки, в лицо Никиты.
— Рука, — он прищурился и отмахнулся, не удивлюсь, если начал
раздумывать, не глупа ли я для няньки.
Ладонь более узкая, чем моя, более изящная, запястье тоньше, и
ногти другой формы, мои были треугольные, расширяющиеся к кончику,
а эти — удлинённый овал.
— Зеркало есть? – прошептала я в сторону мужчины. – Ну да, где
ты и где зеркало.
Никита ещё более подозрительно зыркнул, но промолчал.
Мы уже прошли несколько домов, когда тот неожиданно
произнёс:
— Лекарю тебя надо показать, вдруг и правда пострадала
голова.
— Слушай, зачем тебе я такая болезная, отпусти. Я тихонько в
столицу к родным уеду и даже денег на дорогу не попрошу, — с
надеждой посмотрела на пугающего мужчину.
— Не могу, моим детям нянька нужна, весь день дома одни.
Поторапливайся, вещи заберём, и домой, есть хочу.
Есть он хочет, а ночью что захочет?
Его шаг был шире, я незаметно замедлилась и через несколько
метров юркнула в узенький проулок.
Сердце стучало как заполошное, страх гнал вперёд.
— Куда? – на моё плечо легла широкая ладонь, я, подпрыгнув,
закричала и тут же упала в спасительный обморок.
В себя пришла в тот момент, когда меня укладывали на что-то
мягкое.
– Так, в списке ещё покрывало и подушка, – сверху прогудел
знакомый голос.
– Да вот они, служанка несёт. И тележку верни сразу, – рядом
раздался ещё один знакомый голос, но уже женский, никак
родственница-однодневка расстаётся с вещами Виктории.
Пока я раздумывала, показать или нет, что пришла в себя, тележка
качнулась и двинулась в путь, мои ноги чуть волочились по земле, но
в общем было удобно. Приоткрыв один глаз, поняла: Никита впереди,
тянет тележку, я лежу на мягких свертках, под головой подушка, с
правого бока грязные инструменты примостились, а слева тычется
что-то острое. Шевельнула рукой, потрогала, оказалось — уголки
книги. Неудачно их сложил мой хозяин. Какое неприятное слово,
«хозяин», продали, словно щенка.